Ю.А. Андреев:

«Высокая квалификация, эрудиция и одаренность автора поставлены на службу утверждению и реальному доказательству того важного положения, что в подлинной поэзии форма — существенна и что сущность поэзии не проявляется нигде и никак вне элементов формы» и, ниже: «Автор выступает искусным и прекрасно вооруженным бойцом в защиту содержательной поэзии».

Как похожи оценки обоих рецензентов!

3. Л.И. Тимофеев:

«Нет в книге… систематического теоретического стержня, постановка проблем совершенно произвольна».

Ю.А. Андреев:

«Методология автора, проводимая им последовательно, позволяет неопровержимо, на основании аргументов, а не восклицаний, опровергать как приверженцев формального подхода к поэзии, так и тех, кто обедняет возможности поэзии, сводя ее роль лишь к иллюстрации уже известных положений».

Суждения обоих рецензентов совпадают, неправда ли?

4. Л.И. Тимофеев:

«…никак не аргументированная теоретическая платформа позволяет автору толковать с абсолютной произвольностью любые тексты» и далее — об «авторской манере субъективной интерпретации текста».

Ю.А. Андреев:

Автор — специалист, владеющий «анализом стихотворных произведений на таком уровне, которого до сих пор удавалось достичь весьма немногим исследователям в отечественном и зарубежном литературоведении». «Обилие поэтического материала, замечательная разноаспектность его анализа, убедительность общего вывода о неисчерпаемом богатстве поэтического познания мира составляют важнейшую особенность монографии Е. Эткинда».

Неправда ли, позиции рецензентов близки?

Оставим иронию. Уважаемая Валентина Михайловна, Вы зря написали фразу о том, что «существеннейшие критические замечания» Л.И. Тимофеева «совпадают с суждениями Ю.А. Андреева». Не только они не совпадают, но прямо противоположны этим суждениям. Вы ведь сами подытожили в своем письме рецензию Л.И. Тимофеева. Вы пишете: «…Отсутствие строго продуманной методологии, антиисторизм подхода к явлениям поэзии, крайне субъективный характер интерпретации поэтических текстов — не дают оснований для пересмотра решения Ленинградского отделения издательства, отклонившего рукопись».