„Георгий Николаевич, эта роль написана для Басилашвили. Давайте, я его вызову на пробу“. <…> Басилашвили до этого я видел только в фильме Рязанова и был убежден, что на Бузыкина он никак не подходит. <…> А на следующее утро (она) завела Басилашвили ко мне в кабинет и сообщила, что Олег Валерианович сегодня вечером свободен и может сняться у нас для пробы. <…> Деваться некуда. Сидит напротив меня красивый, самоуверенный, с хорошо поставленным голосом сорокалетний мужчина. Конечно, он не годится на роль скромного, беспомощного и безвольного переводчика Бузыкина. А Леночка говорит: „Георгий Николаевич, может быть, вы подвезете Олега Валерьяновича, вам по пути“, — „Конечно, подвезу“. Он вышел на Маросейке у аптеки (там жила его мама), а мы проехали метров пятьдесят, и машина остановилась на красном светофоре. Я посмотрел в зеркало заднего вида. Вижу, стоит сутулый человек и не знает, как перейти улицу. То дойдет до середины, то вернется назад на тротуар. Вечером на пробы я ехал уже с другим настроением» (
Н. Г. Гундаревой посвящено стихотворение «Откуда снова этот свет…» — Ст-19. С. 79.
«Гундареву я очень люблю. Первый раз я увидел ее на гастролях в Первой Пятилетке, „Свои люди — сочтемся“. В антракте побежал в буфет, взял бутылку водки или коньяка, не помню, побежал к ней за кулисы и говорю: „Давайте выпьем втроем!“ И мы выпили с ней и с Лазаревым, а потом (как она рассказывает) я встал на колени перед ней и поцеловал ее „ботинку“…» (Еще раз от составителя. — Восп-2. С. 199).
Наталья Гундарева «пришла на первую же встречу абсолютно готовая к съемкам любой сцены, а там, где у нее были сомнения, — в сценарии было подчеркнуто. И полностью выстроена логика развития характера, и продуман костюм для каждой сцены» (