Национальность, пятый пункт?

«Д у б ш а н: Скажите, а вот ваше еврейское происхождение — оно для вас когда-нибудь проблему составляло?

В о л о д и н: Еще в школе. Или — идешь по улице и слышишь: „Эй, еврей! Эй, жид!“ Или в очереди на воинском призыве: „А я вот за этим жиденком стою“… Но однажды шли мы с моим товарищем Моней Померанцем, которого я очень уважал (погиб потом на финской войне), и он говорит: „А ты знаешь, Колумб был еврей“. Я обалдел — еврей?! И открыл Америку? Он говорит: „И Гейне был еврей“. Я говорю (а Гейне я любил): „Да брось ты врать то!“ Он говорит: „И Эйнштейн был еврей!“ Ну, когда оказалось, что Эйнштейн был еврей, я стыдиться перестал» (интервью Дубшану).

Когда наши танки вошли в Прагу, я был чех. Когда пролилась кровь в Вильнюсе, я был литовец. Кто я по любви к Достоевскому, Толстому, Чехову, Пастернаку, к городам, белым, с булыжными мостовыми…

О любви к Достоевскому и Толстому Володин упоминает в ЗНЧ впервые, и здесь это, скорее, образ русской литературы. Чехова Володин упоминал несколько раз в качестве эстетического и нравственного эталона. Однако в одном из интервью, в весьма провокативной ситуации: «Крыщук: Вы пишете как Чехов» — в ответ прозвучало: «Я Чехова не люблю» (интервью-1 Крыщуку).

В казарменной столовой, до войны еще, работала девушка неземной красоты. Я думал: за кого такая может выйти замуж? За генерала?

Перекличка с фабулой фильма Петра Тодоровского «Военнополевой роман» (1983).

С. 125

С. 125

В школе я знал, что Фрейд — это что-то неприличное. <…> А теперь вышла его книга «Психология бессознательного». Раньше бы почитать ее лет на сорок!..

Фрейд Зигмунд (1856–1939) — австрийский философ, психиатр, психолог, психоаналитик. Был популярен в нашей стране в 1930-е годы, но потом его учение о скрытой сексуальности человека оказалось под запретом.