Потому и возможна личность как лицо через поступок, героическое усилие, она не может быть детерминирована и внешне описана. Я поступаю – потому что поступаю. Поступок детерминирован самим собой. Поступок личности конечным основанием имеет саму личность [ПТП 2014: 705].

Возникает ощущение замкнутого круга. Впрочем, оно ложное. Личность не предопределена ничем. Поступок личности исходит из самой личности. Но твоя личность – не калька с готового чужого образа. Она лепится твоим личным, героическим усилием, она не может быть унаследована от кого-то и предъявлена готовой. Но с чего-то надо начинать. Наш язык обманывает нас. Сама же личность и существует в акте. Как она может быть основанием? Здесь М. К. резко и радикально разводит личность и индивида, физического носителя, наверное, для полной ясности, чтобы слушателям было понятно.[147]

Удивительно то, что и такое усилие себя не может начаться и закончиться. Оно либо есть, либо его нет. М. К. вводит метафору «непрерывного письма». Нельзя начать просто писать, как нельзя закончить писать. Потому роман – произведение, которое не может быть законченным. Как не был закончен и роман М. Пруста, роман Р. Музиля. Эти вещи не заканчиваются, потому что связаны с усилием себя, усилием быть.

Ведь только в акте написания романа автор и рождается, это мы неоднократно фиксировали. Этому акту становления себя во мне не может быть конца. Представим себе, пишется роман. В этом писании автор как-то становится собой. И что? Вдруг искусственно, по сюжету, роман надо завершать? Значит, ставить точку на самом себе? М. К. полагает, что можно говорить о некоем интервале, промежутке, состоянии между. Но есть непрерывное письмо – когда нет причин ни начинать, ни заканчивать [ПТП 2014: 708].

Мы не можем ни начать мыслить, ни закончить мыслить. История либо есть, либо её нет. Нельзя начать историю. Если она есть, то мы уже в ней, мы её не начинаем.

Опять тупик! Но когда-то человек ведь начинает! Это великое дело – Начало. С прецедента Начала всё и начинается. Но можно и не начать, а так и исчезнуть, не появившись в этом мире, то есть и не быть, не стать, не явиться. Полагаю, радикальностью своих высказываний М. К. пытается развеять и разогнать наши всяческие иллюзии относительно нас самих. Хотя наши обыденные представления никак не могут привыкнуть к тому, что есть безначальные и бесконечные вещи.

Ведь непрерывное письмо ставит под сомнение вообще и сам акт письма. А М. Пруста интересуют смыслы, которые становятся посредством письма, и потому письмо никогда не может быть окончательным, оно должно лишиться неподвижности, но письмо всегда неподвижно, поскольку если что-то написал – то оно и неподвижно [ПТП 2014: 711].