Но они отличаются установками. Установки эти следующие. Возвращаемся к началу нашей статьи.
Классическая рациональность допускает, что мир разумен и упорядочен в себе самом. Он допускает, что мыслитель соразмерен этому миру и может эту разумность мира постичь. И в этом плане разумность и упорядоченность мира есть норма.
Неклассик допускает, что к миру такие представления о разумности как норме не применимы. Мир здесь не представляется как готовый натуральный, рациональный, упорядоченный объект.
Классический рационалист приписывает норму самому миру. Норма как бы утоплена в мире и присуща миру. Поэтому нормативность становится признаком рациональности. И нормативность может быть выделена в отдельную регулирующую и предписывающую функцию. Каждый мыслитель и исследователь должен совершать свои акты мысли согласно этим предписаниям.
А неклассик допускает, что миру норма не приписана. То, каков мир является мне, зависит от моего собственного усилия. Как философ помыслит, какое действие мысли совершит, так мир и будет ему явлен, им понят. А понятый мир становится его собственным миром.
А поэтому третья установка. Классик полагал, что мир един и один, он постижим и разумен, разница между мыслителями только в том, что они могут идти к истине мира разными путями. И потому классик допускал истинность сущего. Неклассик допускает, что миров много – столько, сколько актов мысли и действия. А потому неклассик снимает проблему истинности, а ставит во главу угла проблему осмысленности и самоопределения каждого автора мысли в конкретной исторической ситуации.
А потому и четвертая установка. В классике мысль как бы «садится» на носителя мысли. Мышление представлено как субстанция, паразитирующая, сидящая на носителях. И носитель выполняет предписывающие ему процедуры мышления, которые всегда больше его самого, существующего вне его как норма. Поэтому формируется представление о правильном и нормативном мышлении.
В неклассике мышление не сидит на носителе. Оно совершается как событие, даже казус, поскольку ничем и никем не детерминировано и не нормировано. Точнее, нормой становится само внутреннее требование автора к самому себе – мысль может совершиться исходя из желания ответить на онтологический вызов. В противном случае мысль сдуется в языковую риторику и имитацию, пустой свисток. Акт может состояться как пустая активность, воплотиться в пустой звук, хлопок, будучи лишенным ответственности личности автора за мир, в котором он живет.
Литература
Адо 2005а –