Остальные из нас остались в Тобольске, пока еще на один месяц, ожидая выздоровления Цесаревича, а потом мы проделали то же путешествие. Однако к этому времени лед уже растаял, и мы могли путешествовать по воде. Бедный маленький мальчик был очень болен, но Родионов, наш новый комендант, был безжалостен. По внутреннему складу характера комиссар этот был официальным человеком, и, я должен сказать, постоянно заботился о своих обязанностях. Вначале он настоял на том, чтобы все двери были открыты, а потом запер их на замок и тем самым создал себе массу неудобств. Естественно, ощущалось большое волнение, когда мы проплывали мимо села Покровское, и мне был показан дом старца. Когда мы прибыли в Тюмень, Родионов собрал всех нас в салоне парохода и по своему списку зачитывал имена присутствующих. По мере прочтения каждого имени называемый должен был встать и идти к поезду, который был подан сразу после того, как мы сошли на землю.

После генерала Татищева были названы графиня Гендрикова и мадемуазель Шнейдер, Тутельберг, Е. Н. [Елизавета Николаевна]. Когда они все ушли, баронесса Буксгевден сказала: «Как насчет меня?» Родионов посмотрел свой список и сказал: «Вы тоже можете идти». Таким образом, ушли и Царские Дети. Наследника нес Нагорный. Я наблюдал, как они поднимаются вверх по берегу, и очень хотел сфотографировать их, но не осмелился из-за страха, что могу быть замечен. Потом Родионов сказал: «Сейчас все остальные могут идти». И мы пошли вверх. Затем обнаружилось, что мы не можем общаться больше с Царскими Детьми, так как нас разделили и поместили в старый вагон четвертого класса. Путешествие продолжалось несколько часов. Наконец, оно прекратилось. И мы поняли, что мы в Екатеринбурге. Всю ночь поезд перемещали со станции на станцию, но потом он был остановлен на перегоне между двумя городскими станциями на дороге, которая вела прямо к горе [Вознесенской горке], на которой стоял дом Ипатьева. И больше мы Их никогда не видели. Такое грубое отношение с Ними по выходе из поезда и посадке в автомобиль заставляло кипеть нашу кровь.

Здесь Семья жила до 16 июля. Остальных Детей привезли из Тобольска, чтобы соединить с родителями 23 мая. Были сделаны очень тщательные приготовления для обеспечения их безопасности. Даже всю мебель вывезли из дома губернатора в это время. Поезд прибыл в середине ночи, и его продолжали перемещать от станции к станции всю ночь. И только в 7 часов утра Дети были высажены и помещены в открытые повозки и доставлены в дом. В 10 часов графиня Гендрикова — фрейлина Императрицы, мадемуазель Шнейдер — чтица Императрицы и генерал Татищев были отправлены в тюрьму и впоследствии расстреляны. В 11 часов три лакея, повар и поваренок получили указание приготовиться к соединению с Царской Семьей, и наверняка двое, а возможно, и четверо [из них] были впоследствии расстреляны. Остатки Свиты, состоящей из баронессы Буксгевден, английского и французского учителей и около 16 личных помощников и слуг были отпущены на свободу и счастливо избежали [расстрела].