В процессе работы регулярно проводились научные конференции – в Москве, Суздале, Стокгольме, на которых я познакомился с сотрудниками В. П. Скулачёва и многими российскими и зарубежными учеными из мало знакомой мне области – биоэнергетики. Я неоднократно бывал в гостеприимном доме Скулачёвых, из квартиры которых в одном из блоков главного здания МГУ на Воробьёвых горах открывается необыкновенный вид на Москву. Сотрудница нашей лаборатории Мария Юрова защитила прекрасную диссертацию по результатам исследования «SkQ1». В начале 2013 года была опубликована последняя наша работа по препарату[183]. Доклинические испытания были полностью и успешно завершены.
Выборы в РАН • 2011
Далёкой весной 1988 года, когда я получил из американского издательства «CRC Press» свою книгу «Канцерогенез и старение» в двух томах и показал её Николаю Павловичу, он тепло поздравил меня и сказал, что теперь можно подумать о «член-коррстве». Так получилось, что в течение последующих десяти-пятнадцати лет вопрос о выдвижении моей кандидатуры на вакансию члена-корреспондента в РАМН не поднимался ни мной, ни руководством Института, ни Н. П. Напалковым. Мне было известно, что несколько раз в те годы безуспешно баллотировался в Академию медицинских наук В. М. Дильман, нескольких голосов недобрал до избрания К. М. Пожарисский, и я не считал себя достойным кандидатом. Лишь в 2000 году, когда В. Х. Хавинсон был избран в РАМН по специальности «геронтология», ко мне стали обращаться с вопросом, почему я не баллотировался и не баллотируюсь. Всё знающий В. Х. Хавинсон говорил мне, что «под лежачий камень вода не течёт», над проблемой надо планомерно и интенсивно работать.
Академик РАМН К. П. Хансон и сменивший его на посту директора член-корреспондент РАМН В. Ф. Семиглазов направляли в Бюро СЗО РАМН ходатайства о выделении вакансии члена-корреспондента РАМН по экспериментальной онкологии и представление на меня как достойного, по их мнению, кандидата на такую вакансию. Н. П. Напалков не только направлял такие бумаги Б. И. Ткаченко, возглавлявшему в те годы СЗО РАМН, но и лично беседовал с ним. Но, несмотря на неоднократные заверения в том, что меня хорошо знают и я «давно у них на примете», до объявления такой вакансии по СЗО РАМН дело не доходило.
Весной 2011 года с академиком РАМН Генрихом Александровичем Софроновым, руководившим отделом экологии НИИЭМ РАМН, который хорошо знал и ценил наши работы по световому режиму и раку, мы представили совместный доклад в Архангельске на крупной конференции по здоровью на Севере. Мы даже отправили письмо депутату Государственной Думы известному полярнику А. Чилингарову с предложением создать Национальную программу сохранения здоровья и профилактики преждевременного старения и рака в Арктическом регионе. Письмо подписал также академик РАН и РАМН М. И. Давыдов, бывший в то время президентом РАМН. В марте 2011 года внезапно умер Б. И. Ткаченко; Г. А. Софронов сменил его на постах директора НИИ экспериментальной медицины РАМН, председателя Бюро СЗО РАМН и вице-президента РАМН. Когда стало известно о предстоящих выборах в РАМН, я обратился к Г. А. Софронову с вопросом, как он отнесется к тому, если Институт онкологии снова обратится с ходатайством о выделении вакансии члена-корреспондента для меня. Он горячо поддер-жал эту идею и даже попросил заранее подготовить все необходимые бумаги, присовокупив к ним копии писем-ходатайств Н. П. Напалкова, К. П. Хансона и В. Ф. Семиглазова, которые у меня сохранились, что и было сделано.