19 декабря 2011 года, накануне открытия сессии Общего собрания РАН, состоялось заседание секции физиологии ОФФМ РАН. Я работал в своем кабинете в лаборатории, когда примерно в 14 часов раздался телефонный звонок. Некто с пафосом в голосе спросил, может ли он поговорить с членом-корреспондентом РАН Владимиром Николаевичем Анисимовым? Я растерянно ответил, что Анисимов у телефона, но не член-корреспондент… «Член, член, поздравляем с избранием, – уже знакомым голосом сказал Святослав Иосифович Сороко. – Вас только что избрали». Так я узнал о своем избрании в РАН.

С избранием меня тепло поздравили сотрудники нашей лаборатории, коллеги и друзья по Институту и Геронтологическому обществу, дирекция Института. Объявляя на утренней конференции об этом событии, заместитель директора А. М. Щербаков даже отметил, что это второй случай в истории Института, когда его сотрудник избирался в «большую» Академию (как называли АН СССР, ставшую затем РАН, в отличие от Академии медицинских наук – АМН СССР, ставшей РАМН). В 1939 году был избран членом-корреспондентом АН СССР Н. Н. Петров – основоположник отечественной онкологии и основатель нашего Института. И вот, спустя 72 года, членом-корреспондентом РАН избран В. Н. Анисимов. Щербаков ещё что-то говорил хорошее обо мне. Но мне-то точно было известно, что обязан избранию в Академию исключительно старинному креслу мореного дуба, на котором сидели и очень много работали член-корреспондент АН СССР и академик АМН СССР Н. Н. Петров, академик РАМН Н. П. Напалков, выдвигавшийся в члены-корреспонденты РАМН и только по недоразумению не ставший им К. М. Пожарисский и последние четверть века – ваш покорный слуга.

Точка невозврата?

III Съезд геронтологов и гериатров России состоялся в Новосибирске с 24 по 27 октября 2012 года. Мы с И. А. Виноградовой прилетели в Новосибирск на сутки раньше – хотелось посмотреть новый барьерный виварий, построенный при Институте цитологии и генетики СО РАН в знаменитом Академгородке. Там же мне предстояло прочитать публичную лекцию, о чём мы заранее списались с профессором Натальей Гориславовной Колосовой. Виварий превзошёл мои ожидания: всё оборудование было самое новейшее, клетки с индивидуальной вентиляцией, стерильный блок для бестимусных мышей, компьютерный томограф для лабораторных животных вызывали восхищение и, признаюсь, зависть – нам бы такой виварий! Водивший нас заведующий был явно доволен произведенным впечатлением. Мне показалось, что виварий еще не загружен на полную мощность, и я поинтересовался планами его использования, в частности для доклинических испытаний новых лекарственных препаратов. В огромной стране за последние двадцать лет почти под корень извели всю фармацевтическую промышленность, и её возрождение немыслимо без наличия сертифицированных по международным требованиям вивариев.