— Чепуха! Все они это говорят.

— Я уверена, что он не женат. — В голосе Мэйбл звучала тревога.

— Сколько ему лет?

— Года тридцать три. — Конечно, женат. Это тот парень, с которым я тебя встретила в прошлую среду, верно?

— Да.

— По виду он явно женат. Выглядит усталым. Давно не стрижен, донашивает свой свадебный костюм. Он хоть раз приглашал тебя в кино?

— Он не любит кино.

Сэди иронически рассмеялась:

— Не любят кино женатые. Боятся, что их кто-нибудь там увидит. А где он живет?

— В Футскрэй.

— Ты знаешь, на какой улице?

— Нет, я никогда его не спрашивала. Конечно, он бы мне сказал.

— Спроси у него улицу и номер дома, скажи, что тебе хотелось бы как-нибудь написать ему. Пари держу, — он тебя отошьет.

— Никогда он этого не сделает.

— А ты попробуй.

— Обязательно попробую.

Прозвенел звонок. Через пять минут он зазвонит снова, и тогда девушки уже должны будут стоять у своих машин, в ожидании, когда завертятся шкивы и заработают приводные ремни.

Девушки встали и пошли к воротам. У входа образовался затор — задние положили руки на плечи стоявших впереди и, медленно переставляя ноги, двигались, словно узники, устремив взгляд на мрачное здание фабрики, где их ждали пока еще безмолвные машины.

Я стоял позади, рядом с Лилой Хэйл, что-то искавшей в своей сумочке.

— Итак, снова за работу, — сказал я, безнадежно махнув рукой. — А на солнышке так хорошо!