Когда в конце 1920 годов (в статье Б. Кандидова «“Дни покаяния в Крыму” в сентябре 1920 года (историческая справка по неопубликованным материалам)» в журнале «Антирелигиозник» (1929, № 7)) вновь появились сведения о погромной агитации Булгакова, тот встревожился и в письме в редакцию «Пути» сообщил подробности дела, как оно ему представлялось. Он напомнил о заседании Высшего Церковного управления на Юге России (председатель архиеп. Димитрий, архим. Феофан, еп. Вениамин, прот. Г. Спасский, П. Н. Апраксин, прот. С. Булгаков, секретарь Е. И. Махараблидзе) – и по просьбе прот. Востокова о «церковном осуждении» с поручением Булгакову «составить проект вероучительного определения о природе социализма и представить его ВЦУ (в этом случае Булгаков использовал сокращенную аббревиатуру). Такой проект, по его словам, был составлен, но в ВЦУ не рассмотрен. И далее Булгаков разъяснил, что в своем проекте сообщил ВЦУ об отсутствии оснований к вероучительному осуждению социализма[1078].

Из изложенного следует сделать вывод о том, что по поручению церковного руководства в сентябре 1920 года Булгаков составил как минимум проект «покаянного послания» к пастве, которое получило широкое распространение в Севастополе, в том числе в виде «прокламаций», и не содержало в себе прямой призыв к погромам, но давало для них – в конкретных общественно-исторических условиях – идейную и «церковную санкцию». Конфликтный и опасный общественно-политический смысл такого рода «послания» был очевиден главе военной и гражданской власти белого Крыма генералу Врангелю и не мог не быть очевиден самому Булгакову, имевшему, в отличие от самого Врангеля, личный многодесятилетний опыт публичной политики, революционной, парламентской и церковно-общественной. Сведения о такой косвенной «погромной агитации» Булгакова по мере его публичных выступлений в Крыму распространялись в печати уже с 1919 года и в 1920-м и в дальнейшие годы получили лишь новое подтверждение и дыхание. Легко ли соединялась эта публичная политика Булгакова с его культурно-философскими убеждениями – вопрос риторический, ибо с любыми убеждениями практическая политика вступает в конфликт и любые индивидуальные, а не школьные, убеждения оставляют достаточный простор для противоречащих им применений.

О. Сергий Булгаков и духовная мобилизация против «мировой Panzerdivision»[1079] В. Э. Молодяков

О. Сергий Булгаков и духовная мобилизация против «мировой Panzerdivision»[1079]

В. Э. Молодяков

О. Сергий Булгаков остался в истории русской философской мысли прежде всего как богослов и метафизик, хотя путь автора работ «о рынках при капиталистическом производстве» и «трудовой ценности» к теологии и софиологии кажется необычным даже по сравнению с другими отечественными мыслителями ХХ века, эволюционировавшими «от марксизма к идеализму». Сосредоточившись на богословской проблематике, на «мыслях о вечном», Булгаков и в поздние годы не переставал следить за политическими событиями вокруг себя и откликаться на них, но эта сторона его деятельности и ее корни, несмотря на публикации текстов, до сих пор изучены недостаточно. Сказанное относится к критике Булгаковым национал-социализма и к его откликам на события Второй мировой войны – откликам проповедника, а не аналитика, не претендующим на объективность и продиктованным в первую очередь личными убеждениями и пристрастиями.