Дорогой Богдан Александрович!

Очень обрадовало меня Ваше согласие заехать во Freiburg к нам. Итак, ждем Вас непременно. О дне приезда сообщите открыткой. О часе приезда телеграммой, чтобы я смог бы Вас встретить на вокзале и сразу забрать в свои руки. Тогда обо всем переговорим[652].

Статьи не присылал, т[ак] к[ак] все еще обрабатывают ее: очень боязно[653]. Соловьева вышлю завтра или послезавтра: Вы его привезете обратно[654]. Статью, м[ожет] б[ыть], вышлю, а м[ожет] б[ыть] уже прочту здесь. Пока, сердечный привет Марье Вильямовне[655] и Вам от нас обоих. Крепко жму руку.

Ваш С. Гессен.

P S. В «Речь» недавно послал длинный фельетон о конгрессе[656].

Tivolistr. 34

4

Freiburg im B.

Tivolistr. 34

15 мая[19]11[657]

Дорогой Богдан Александрович,

получил сегодня №-а «Логоса»[658]; из них один – для Вас, который Вам и отсылаю. Издан «Логос» еще изящнее и опечаток меньше. Только беда: на обложке опечатка! Я вместо С. Гессен назван Р. Гессен. Это редкая небрежность! Кроме того, статья Струве на обложке не значится! Ну, что с этим народом поделаешь!?

Большое спасибо за открытки и известия относительно переводов Соловьева. Я сегодня же пойду в библиотеку и закажу их себе. Как жалко, что Соловьев не писал ничего по-немецки[659].

Соловьева книга мне пока не нужна. Держите сколько хотите. Когда она мне понадобится, я Вам, не стесняясь, напишу о том. Довольны ли Парижем?[660] У меня работа тоже пошла на лад: реферат о Ласке, отнимавший внимание и время, уже прошел и я свободен[661].