Психиатр, мужчина около пятидесяти лет, заявил:

— Медикаментозное и терапевтическое лечение оказывает на пациента крайне положительный эффект.

Он также упомянул и группу по изучению Библии, отметил, что при сохранении положительной тенденции Ванда может претендовать на условно-досрочное освобождение.

Я поинтересовался, знает ли доктор о том, почему Ванда оказался за решеткой.

— Нет, и не хочу знать, — ответил врач. — Мне некогда вдаваться в подробности дел каждого подопечного.

Также он добавил, что не позволит информации негативно повлиять на его отношение к пациенту.

— Знаете, доктор, давайте-ка я вам все же расскажу, что натворил Томас Ванда, — не унимался я.

Прежде чем психиатр успел возразить, я засы́пал его подробностями того, как еще на свободе этот асоциальный одиночка примкнул к религиозной группе, а после собрания, когда все разошлись, стал настойчиво предлагать интим девушке, которая вела встречу. Та, конечно, отказалась от его любезного предложения, но Ванда воспринял ее нежелание весьма болезненно. Такие люди, как он, всегда реагируют неадекватно, если что-то идет не так, как им хочется. Ванда вырубил ее, затем отправился на кухню, взял нож и, вернувшись, нанес жертве множество колотых ран. Затем он вставил половой член в открытую рану на животе несчастной, истекающей кровью, и эякулировал.

Должен признать, случай удивительный. Девушка в этот момент лежала словно тряпичная кукла. Тело было еще теплым, из ран фонтаном лилась кровь, и убийца не мог не испачкаться. Однако, даже не обезличив жертву, он смог испытать эрекцию и оргазм. Думаю, теперь понятно, почему я так настаиваю, что преступление Ванда совершил на почве ненависти, а не сексуального желания. В тот момент им двигала вовсе не похоть, а злоба и ярость.

Кстати, именно поэтому нет особого смысла в том, чтобы принудительно кастрировать патологических насильников, сколь бы эффективной и правильной эта мера ни казалась многим из нас. Проблема в том, что это не остановит преступника ни физически, ни эмоционально. Изнасилование — это акт, порожденный злобой. Даже если отрезать насильнику яйца, разъяренный мужчина останется.

Я закончил свой рассказ о Ванде, и тут психиатр не выдержал.

— Вы просто омерзительны, Дуглас! — выпалил он. — Убирайтесь вон из моего кабинета!

— Это я-то омерзителен? — парировал я. — Вы собираетесь написать рекомендацию Томасу Ванде, ссылаясь на положительные результаты лечения, и при этом ни черта не знаете о пациенте. Как вы вообще можете говорить о том, что понимаете его, если даже не удосужились ознакомиться с фотографиями и отчетами с мест преступления и протоколами вскрытия? Вы знаете, как было совершено преступление? Можете точно сказать, действовал Ванда по плану или спонтанно? Понимаете ли вы его поведенческие предпосылки? В курсе ли вы, как он покинул место преступления? Пытался ли скрыться и создать себе алиби? Так по какому же праву вы беретесь судить о том, опасен Ванда или нет?