— А вы не родственник известному меньшевику Рязанову?

Я перепугался. Известный педагогу меньшевик был мне совершенно неизвестен. Но отец мой сидел в лагере по пятьдесят восьмой статье, и это мной, признаюсь, скрывалось. Если бы я знал, что подлинная фамилия меньшевика была Гольдендах, я бы мог ответить, что он мне не то что не родственник — даже не однофамилец. Но тогда я этого не знал и трусливо промолчал. На первом же экзамене по марксизму Новиков на всякий случай вкатил мне двойку, и я потом несколько раз ходил пересдавать. Все эти так называемые ленинцы в отношениях со студентами вели себя как садисты.

Например, Вася сдает зачет по диамату Степаняну, который особенно славился своими изощренными издевательствами. Наш сокурсник Лятиф Сафаров после зачета у Степаняна вышел заикой. Лишь через три месяца заикание прошло.

Одну студентку на экзамене Степанян спросил:

— Ну хорошо, Минайченкова. А как звали Маркса?

Устрашенная студентка, отлично знавшая, что того звали Карл, не нашлась, что ответить.

А Васе садист Степанян задал такой вопрос:

— Что такое дальтонизм?

Затраханный педагогом Вася, погрязший в мало ему понятных терминах «эмпириокритицизм», «махизм» и прочих, только таращил глаза на экзаменатора.

Тот улыбнулся высокомерно:

— Как вам не стыдно, Катанян. Это же из области медицины.

И сладострастно провалил Васеньку. Но, честно говоря, Вася терялся на любых экзаменах, даже таких, как история театра или литературы…

Помню трагический случай, который произошел с моим другом и нашей однокурсницей Наташей Соболевой на экзамене по актерскому мастерству. Будущие режиссеры обязаны были уметь играть. Актерское мастерство у нас вел Владимир Вячеславович Белокуров, легендарный Чкалов из одноименного фильма Калатозова и несравненный Чичиков из мхатовских «Мертвых душ» Гоголя.

Вася и Наташа подготовили отрывок из булгаковских «Дней Турбиных» — знаменитую сцену Шервинского и Елены Тальберг. Они играли блестяще, пожалуй, талантливее всех на курсе. Но на экзамене, когда начался прогон приготовленных студентами отрывков, Вася с Наташей для храбрости выпили чекушку водки. Разумеется, без закуски. А их отрывок, как лучший, Белокуров поставил напоследок. Так что очередь до них дошла не скоро. За это время исполнителей развезло, и когда наконец они вышли на подмостки, вернее сказать, выползли, то с трудом и вяло пробубнили текст, доблестно провалив замечательную сцену, которую прекрасно играли на репетициях.

По главному предмету — кинорежиссуре — Вася тоже учился далеко не блестяще. Первые работы, которые мы должны были приготовить, были литературные. Сначала надо было выбрать какое-то учреждение и написать о нем документальный очерк. А потом на основе собранного материала сочинить сюжетную новеллу. Среди учреждений, выбранных студентами, находились вокзал, морг, пожарная команда, скорая помощь и т. д. Вася выбрал психбольницу для алкоголиков. Его документальные заметки об алкоголиках были полны юмора, и мы, однокурсники, дружно ржали, когда он читал на занятиях опус вслух. Козинцев разругал Васину работу и обвинил его в легкомыслии. Когда Вася сочинил рассказ, то он тоже был очень смешной. Но Григорий Михайлович, сам будучи человеком необычайного остроумия, почему-то отверг и эту Васину попытку работать в области юмора. Думаю, из Катаняна мог бы получиться непревзойденный комедиограф, но после козинцевского двойного отпора Вася перестал сочинять что-либо веселое, а стал как все. Только скучнее, ибо вынужден был наступить на горло собственной песне.