Вчера заходила Рина Зеленая с Конст. Симоновым и Людмилой. Рина все такая же, только она понемногу высыхает все больше и больше. Вот два рассказа, оба из цирковой жизни. Звонят по телефону директору эстрады, предлагают свои услуги. Что вы умеете делать? Говорить. Что говорить? Рассказы? Стихи? Скетчи? Нет, просто говорить. Директор вешает трубку, в сердцах отвечает, что этого мало, и то уже множество артистов этого жанра у него есть. Через минуту опять звонок, и тот же голос говорит: „Простите, я забыла сказать, что я лошадь!“ К тому же директору нанимается гражданин, говорит, что подражает птицам. Директор ворчит, что у него в программе есть художественный свист, подражание соловью и пр. Больше не надо. Ах, простите, говорит гражданин, вылетая в окошко! Третью, такую же историю, я забыла. Это все серия абстрактных анекдотов. <…> Следили за кинофестивалем, одним словом, вели исключительно культурную жизнь! Просветились до основания, больше нельзя.
У Ивановых все очень грустно. Всеволод в том же виде. Иногда выпадают дни, когда он говорит, оживляется, но больше спит. <…> Очень жалею Асеева, мы с ним были друзьями по телефону, иногда он звонил, и мы долго разговаривали. У меня есть очень хорошая его книжка о поэзии: „Зачем нужна поэзия“.
Вот так мы и живем. Все шлют приветы. П. Л. отдельно и очень горячий.
Целую…»
Дорогая Валентина Михайловна!
Давно нет ни звонков, ни писем, очень скучно. Я собираюсь в Ленинград 14 августа, беру с собой Анюту, Федя раньше едет с Татьяной Дмитриевной [Дамир]. Нога уже ходит в „лонгетке“ и старается расхаживаться, что постепенно удается делать. Вообще я довольно счастливо из этого дела выхожу. Нога имеет вид вполне нормальный, но пока еще не так подвижна, как другая. <…>
Нат. Конст. [Капица] тоже поехала в Жаворонки опекать Алену и пожить с Леней. Она тоже поедет в Ленинград, ей хочется туда поехать с Аленой. Так что нас там будет целая толпа. <…>
Мажисьен раза два в неделю носится в город, но больше сидит на своем гамаке и трудится над своими вещами. Ему хочется куда-нибудь поехать. Может быть, мы поедем недели на две просто так, куда глаза (или фары) глядят. <…>
Я сейчас уже переехала наверх и хожу по лестнице, а это очень хорошая гимнастика.
П. Л. шлет привет, он скучает без Вас, и я тоже. Подумайте об этом, и, может быть, можно будет как-нибудь увидаться? Мы можем приехать и увезти Вас к нам? А потом, через некоторое время, отвезти обратно…»