118. Cecil B. DeMille, цит. по: Lovric M. Cleopatra’s Face. London: British Museum Press, 2001: 83.

119. Plutarch, Pompey, LXX.4 (translation reworked). Как обнаружил неоднократно женившийся отец Александра Македонского, брак гораздо дешевле войны.

120. MA, LXVI. Она подвергается жесточайшей критике от Флавия, который задыхается от злобы, перечисляя ее грехи: Клеопатра, говорит он, готова «на всякие несправедливости и злодеяния по отношению к своим родственникам, к своим мужьям, которые ее любили [sic], по отношению ко всему римскому народу, и к императорам, которые были ее благодетелями. Она не остановилась даже перед тем, чтобы убить в храме свою сестру Арсиною, хотя та не причинила ей никакого вреда. Также и брат был погублен ее коварством; к тому же она ограбила святилища отеческих богов и гробницы своих предков. И возведенная на престол первым Цезарем, она самонадеянно воспротивилась воле его сына и преемника и, изводя Антония своей любовью, сделала его врагом собственного отечества и заставила изменить своим друзьям, одних лишая царского достоинства, других в своем безумии толкая на злодеяния» (Against Apion, II, 57–59).

121. См.: Lindsay J. Mark Antony: His World and His Contemporaries. London: Routledge, 1936: 231.

122. Chronicle of John, Bishop of Nikiu, 67.5–10. Цит. по: Lindsay, 1998, 333. Он называет Клеопатру величайшим из Птолемеев, однако приписывает ей в том числе чужие достижения.

123. Weis R. Decoding a Hidden Life: Shakespeare Unbound. New York: Holt, 2007: 355–358. Вайс отмечает, что Шекспиру, когда он работал над пьесой, было сорок три – как и Антонию в момент, когда поднимается занавес.

124. Пьеса «Антоний и Клеопатра» сама исчезла из литературы за непристойность на бÓльшую часть XIX в. Хотя в ней, по мнению многих, и прописан лучший из женских персонажей Шекспира, пьесу не балуют постановками и почитателей у нее не очень много. В 1938 г. Сомерсет Моэм так объяснял эту непопулярность: «Публика чувствует, что это постыдно – отказаться от империи ради женщины. Конечно, если бы пьеса не была основана на известной легенде, публика бы единогласно утверждала, что это невероятно» (The Summing Up [Garden City: Doubleday, 1938], 138, 139). Великая и безнадежная страсть Антония и Клеопатры была непонятна британцам, которые не считались «любвеобильной нацией» и, в общем, по мнению Моэма, испытывали к сексу отвращение. Они не разрушали себя ради женщины. Это может или не может объяснить, почему пьеса была любимой у Эмили Дикинсон, см.: Farr J. Emily Dickinson’s ‘Engulfing’ Play: Antony and Cleopatra // Tulsa Studies in Women’s Literature 9, no. 2. 1990: 231–250. Сэмюэл Джонсон и Уильям Хэзлитт тоже испытывали к пьесе противоречивые чувства: Джонсон считал ее претенциозной и небрежно выстроенной. У Бернарда Шоу она вызывала несварение желудка. И только Кольридж включал ее в число величайших пьес Шекспира.