– Человек, пожалуйте нам пару пива. Желаем мы оное распить с другом – приятелем Федором.

– Какой я тебе Федор? – захрипел подозрительный субъект.

– Федор… И непременно Федор! – выкликивал Шереметьевский.

– Ан нет!

– Ан да!

– Ан Андрей, понял? Андрей, а не Федор!

– Андрей? Да неужто? Ах, шутить изволите, обознался я! – воскликнул Шереметьевский и, незаметно для пьяного, подмигнул другому агенту.

Тот понял смысл взгляда Шереметьевского, встал и направился к двери.

– Ну, братец, Андрей Михайлов, давай теперь пиво пить… – продолжал Шереметьевский.

– Опять-таки врешь ты: не Андрей Михайлов, а Андрей Богданов.

– Богданов? Скажи пожалуйста, опять не туда попал. Извини, мил друг. – И он принялся вести незначащий пьяный разговор, то и дело поглядывая на дверь, за которой давно уже скрылся агент.

Прошло несколько минут. Шереметьевский снова взглянул на дверь: там, рядом с агентом, стоял городовой. Шереметьевский незаметно махнул рукой. Дверь быстро отворилась, и, прежде чем кто-либо из присутствовавших в трактире успел понять, в чем дело, в помещение трактира быстро влетел агент, за ним городовой, и оба они бросились к столику, за которым сидели Богданов и Шереметьевский.

– Бери его! – приказал Шереметьевский городовому, указывая на Богданова.

– Как?! Что?! – вскочил тот, успев схватить в руки пивную бутылку.

– Ну, любезный, теперь начнется расплата за твое убийство сторожа Новикова.

Богданов задрожал. Бутылка со звоном упала на пол.

Через двадцать минут он был доставлен в управление сыскной полиции.

– Сознаешься ты в убийстве сторожа Павла Новикова? – спросил я его.

– Сознаюсь… Мой грех, – тихо проронил Богданов.

– Как же ты убил?