Мы прежде всего приступили к опросу самого Шнейферова.

– Скажите, все ли ваши вещи целы?

– Нет, господа… Какое… Меня ограбили.

– Что из ваших вещей пропало?

– Во-первых, пальто, сюртук, бритвы, потом два ордена: Станислава и Анны третьей степени и двести рублей наличными кредитками.

– Где находились эти вещи?

– Пальто и сюртук – в спальне, там же и бритвы, а ордена и деньги – в верхнем ящике комода.

Действительно, верхний ящик комода был взломан и все вещи, находившиеся там, перерыты.

Далее из расспросов Шнейферова выяснилось, что утром, напившись чаю, он, как всегда, в 9 часов утра отправился на занятие. Два раза после того, в 11 часов и в 12.30 дня, забегал он на минутку в свою квартиру за нужными бумагами. В квартире все было спокойно. Прислуга, Настасья Сергеева, копошилась в кухне. Затем он пришел в 4 часа дня, когда и обнаружил страшное злодеяние.

– Что вы знаете о покойной? – спросил следователь.

– Служила она у меня около году, и я был очень ею доволен. Тихая, скромная, непьющая, старательная, Настасья производила отличное впечатление…

– Скажите, господин Шнейферов, убитая была девица?

– По паспорту так значилась, а что дальше – не знаю! – отрезал злополучный титулярный советник.

В эту минуту меня отозвал в сторону мой помощник Виноградов.

– А ведь мы, ваше превосходительство, убитую-то отлично знаем, – начал он тихо.

– Как так? – удивился я.

– Очень просто. Я вспомнил, что убитая Настасья Ильинична Сергеева судилась дважды за кражу и была, между прочим, замешана в последний раз в деле об ограблении Квашнина-Самарина. Помните это дело? Тогда еще виновником оказался сын титулярного советника, лишенный прав, Николай Митрофанов.

– Да, да, помню.

– И оказалось, что этот Митрофанов находился в любовной связи с Настасьей Сергеевой.

– Голубчик, да ведь это – ценнейшие указания! – воскликнул я, обрадованный.