Прилагаемое письмо от г. Рабиновича, которому было предоставлено издание «Трех сказок» – в пользу пострадавших от еврейских погромов, – объяснит Вам, в чем дело. Я ему ответил, что сказка «Асахардон» никак не могла попасть в этот журнал через Вас, что Вы не выпускали Вашего списка из рук и что сами были очень опечалены этим преждевременным явлением сказки. К счастию у нас совершенно случайно имеется подтверждение того, что не по нашему списку напечатана эта сказка в журнале. В связи с моей версией я был в непосредственных сношениях с Л. Н. Толстым, который позволил мне воспользоваться другим вариантом этой сказки, в которой были места (как, напр., эпизод с ослицей), выпущенные в том варианте, доставленном им всем другим издателям и переводчикам. Так что совершенно случайно мы имеем неопровержимое доказательство нашей непричастности, т. к. появившаяся версия, наверное, соответствует этому варианту, который был доставлен Л[ьвом] Николаевиче]м непосредственно г. Рабиновичу и которым уже сам г. Рабинович распоряжался.

Теперь у меня к Вам вот какие просьбы: пожалуйста

1) Вышлите мне экземпляр журнала с «контрабандной сказкой».

2) Постарайтесь, как только возможно, узнать от кого эта редакция получила ее?

3) Сообщите мне обстоятельно, где и как вы поместили и намерены издать отдельно ваш перевод. Это ваше сообщение я послал бы г. Рабиновичу. Только при этом не упоминайте о том, что вы считали уже давно 15 Дек. назначенным для выхода сказок сроком. Здесь произошло между вами и мною недоразумение, которое разродилось бы катастрофой, если бы эта другая чужая катастрофа не предупредила бы нашу. Так как от последствий нашей ошибки мы были, можно сказать, чудесным образом спасены появлением того преждевременного перевода, то не стоит мне теперь письменно объяснять Вам, в чем именно заключалась ошибка между нами. Я уже прошу вас не упоминать о предполагавшемся Вам сроке 15-ого Дек. в Вашем предоставленном письме ко мне, п. ч. это только осложнило бы дело.

4) Верните мне прилагаемое письмо г. Рабиновича.

5) Не списывайтесь с г. Рабиновичем помимо меня.

Очень спешу, поэтому простите обрывчатость этого письма[823].

Из этого письма ясно, что Чертков даже не рассматривал вероятность того, что перевод в газете «Le Temps» на самом деле мог принадлежать Бинштоку. Более того, он считал само собой разумеющимся, что речь идет о версии, имевшейся в распоряжении Шолом-Алейхема, распространенной им же и явно отличавшейся от варианта, которым обладал он сам.

Еще до получения текста на французском Чертков и в самом деле рассчитывал доказать свою «невиновность», сославшись на «другую версию», о которой пока говорил весьма туманно. Однако, отдавая себе отчет в том, что до сих пор он вовремя не сообщая Бинштоку об отсрочках выхода еврейского сборника, Чертков в приказном порядке просил переводчика не раскрывать никому крайнего срока публикации (15 декабря) и ни в коем случае не вступать в контакт с «Рабиновичем». Вероятно, одновременно с письмом Чертков отправил Бинштоку и телеграмму, на которую тот ответил (тоже телеграммой) 12 декабря н. с.: «…Assaroi retenir…», то есть «остановили Аса[рхадона] царя»[824].