Мне припомнилось 18 апреля 1942 года. Был первый день тепла после такой же длинной, многоснежной, морозной зимы, как и в нынешнем году. После ночного плавания на пяти лодках из района деревни Сковшина, где стоял наш партизанский отряд, мы утром оказались на так называемом Арестантском канале между деревней Ананчицы и колхозом «Комсомолец» в Старобинском районе. Арестантским он называется потому, что его арестанты когда-то еще а старое время вырыли. Он очень широк и глубок, особенно во время разлива воды.

Цель нашего плавания на лодках группой в составе 35 человек была такова: там же, неподалеку от этого места, за рекой Случь, в деревне Морочь стояли две роты эсэсовцев-латышей, которые уничтожали наших партизан, и нам их надо было хорошенько проучить чтоб впредь неповадно было.

19 апреля, на рассвете, когда враг еще должен был спать, мы хотели напасть на него и уничтожить. А до этого отдыхали в лесу после ночного перехода на лодках, выжидали нужное время и вели разведку. Днем солнце так припекло, что хотелось купаться. К 13 часам дня со стороны деревни Ананчицы показалось стадо коров, а с ним две девушки-пастушки. Скот двигался вдоль канала в нашем направлении.

Я подозвал к себе двух пожилых партизан, которые хорошо знали местных людей, с задачей узнать все, что максимально можно, о противнике, и незаметно для этих девушек направить скот в другую сторону, чтобы они не увидели наших бойцов и лодки, стоявшие на канале. Когда эти партизаны ушли, подошел ко мне командир группы Федор Игнатьевич Ширин (Спокойный) и говорит:

— Товарищ командир! Разрешите и мне подойти к этим пастушкам. Может, наши старики их и не обо всем расспросят? А?

Меня словно молнией что-то в голову толкнуло:

— Хорошо! Давай быстро подойдем с другой стороны. Уточним.

Так сделали мы крюк метров в 150 и вышли к ним с южной стороны. Поздоровались и начали ввязываться в разговор. Потом вдруг вижу, что у всех моих трех спутников с собой только пистолеты, а их двух винтовок и еще автомата у Ширина ни шиша нет. Они вышли налегке, надеясь на безопасность и не желая выдавать себя наличием в руках оружия.

Только пробежала у меня в голове мысль, что не положено партизану так легко с ним расставаться, как вижу, что в 50 метрах восточнее нас, по незаметной такой лесной тропинке, тянется обоз не менее чем из 20 подвод, отрезая нас от партизан. На каждой человека по 3—4. Все в немецкой форме.

В голове моей, как молоточками, застучали одна мысль за другой: «Не медли ни секунды! Бей их, пока они все на дороге. Надо убить три—пять фашистов, внести панику в ряды врага, оторваться от него и перебежать к нашей основной группе. 40 патронов в диске моего автомата. Ни одна пуля не должна пройти мимо!»