Бойкое начало боевых действий на материковой части Италии напомнило операцию «Факел», когда готовящиеся планы превосходили реальные достижения в преодолении насущных проблем. Черчилль полагал, что Гитлер не станет спасать итальянцев, отведя свои войска к Альпам. «Мы пока не можем сказать, когда возьмем Рим, в октябре или ноябре, но определенно, что мы не вступим в контакт с основными немецкими силами на верху итальянского сапога раньше декабря, а то и позже», – писал он Рузвельту в начале октября, опираясь на данные «Ультра»{357}. Аналогично с Тунисом, непредсказуемый фюрер неожиданно спутал карты, решив в октябре 1943 года помочь слабому союзнику. Вместо получения легкой добычи вторжение на Апеннины обернулось кровопролитными боями. Освобождение Рима затянулось до лета следующего года: союзные войска вошли в Вечный город в начале июня 1944 года накануне высадки во Франции.

Постоянный перенос даты открытия Второго фронта лишний раз говорил о необходимости проведения встречи всех лидеров «Большой тройки» для выработки взаимоувязанной политики и получения гарантий ее реализации. Конференцию было решено организовать в конце ноября в Тегеране – кодовое название «Эврика» (Eureka). До встречи со Сталиным Черчилль и Рузвельт провели двухстороннюю конференцию в Каире – кодовое название «Секстант» (Sextant). На ней также присутствовал Чан Кайши (1887–1975). Считая, что перед союзниками стоят более важные задачи, чем решение китайских проблем, Брук не разделял ни американского интереса к Китаю, ни их пиетета перед китайским лидером. Черчилль придерживался аналогичных взглядов. Конференция вообще проходила в гнетущей атмосфере разногласий и недоверия. Американцы предлагали назначить Верховного главнокомандующего в Европе, который отвечал бы и за «Оверлорд», и за Итальянскую кампанию, получив возможность перебрасывать при необходимости ресурсы с одного участка на другой. Однако британский премьер выступил против, считая, что такое положение «несовместимо с принципом равного статуса в отношениях между великими союзниками», согласно которому командование любым театром военных действий поручается представителю того союзника, который располагает на этом театре большими силами. Новая должность приводила к усилению положения американского руководства и одновременному ограничению влияния Черчилля на ход событий. Понимая, чем грозят подобные предложения, британцы приняли стойку и в итоге заставили американских коллег отказаться от своей идеи, доверив координацию существующим институтам. Споры в очередной раз возникли из-за распределения ресурсов и определения приоритетных направлений для атаки. Черчилль настаивал на важности Средиземноморского региона, пытаясь получить одобрение Балканского сценария. Американцы упирались, понимая, что инициативы британской стороны могут привести к отвлечению ресурсов от Северной Франции и очередной задержке высадки в этом регионе. Подобная увязка любых инициатив с открытием Второго фронта вызвала даже у Черчилля предостережение, адресованное Рузвельту: повелитель (то есть «Оверлорд») не должен превратиться в тирана. В близком кругу Черчилль жаловался, что ведет войну «со связанными руками за спиной»{358}.