Черчилль считал, что перечисленные недостатки стали основными причинами, приведшими к мировой войне. Рассуждая в письме Генри Люсу в ноябре 1947 года о потере управляемости в предвоенные годы, Черчилль назовет 1930-е годы периодом, когда «хорошие люди слонялись туда-сюда, взад-вперед, подстраиваясь под изменчивое общественное мнение». «Хорошие люди» стремились лишь «одержать победу на ближайших выборах и занять какой-нибудь пост», поставив себя в зависимость от мнения «избирателей, погруженных в ежедневные заработки на хлеб насущный и обладающих слишком короткими и переменчивыми настроениями». Аналогичная мысль повторяется и на страницах гексалогии. В частности, он констатирует, что вместо «учета реальных фактов положения в Европе» длительное время целью политики британского правительства было «удовлетворение желаний влиятельных кругов общественного мнения Англии». Черчилль считал подобную политику недопустимой, заявляя, что «для партии или политических деятелей гораздо лучше лишиться власти, нежели поставить под угрозу жизнь нации»{416}.

В завершении несколько слов о том, как Черчилль сам воспринимал свое произведение. В процессе работы над книгой он неоднократно повторял, что «не пишет историю, а излагает свои соображения». Более того, он даже старался избегать термина «история», предпочитая «рассказ, изложение и повествование». «Я не называю эту книгу историей: это задача другого поколения, – указывал автор в предисловии к первому тому. – Но я с уверенностью могу утверждать, что это вклад в историю, который принесет свою пользу в будущем». Также он повторял, что «описывает события такими, какими он их видел», что «старается лишь внести свою лепту в рассмотрение исторических событий», что «рассказывает о том, что знал и переживал», будучи главой британского правительства{417}. На самом деле Черчилль стремился к нечто большему, чем изложить свои соображения или оправдать свои действия, на что нацелены большинство мемуаристов. Ирония заключалась в том, что за годы Второй мировой войны за британским премьером, знаменитым своими устными выступлениями и письменными публикациями, закрепилась репутация человека больше слова, чем дела. Своим произведением с обильным цитированием неизвестных общественности документов он постарался опровергнуть это стойкое убеждение и показать, что его управление опиралось не только на вдохновленные и памятные речи, но и на конкретные, порой весьма жесткие, порой спорные, порой авторитарные, но всегда решительные административные действия. Только для того, чтобы доказать, что он человек дела, Черчилль вновь обратился к слову. И несмотря на двусмысленность этой ситуации, ему удалось добиться желаемого. Правда, не без проблем и не без принесения в жертву своего литературного детища с его предвзятостью и субъективностью. Благодаря своему творчеству Черчилль смог сформировать у современников и последующих поколений устойчивое положительное мнение о своей деятельности на посту премьер-министра, которое, несмотря на всю его ограниченность и спорность, до сих пор продолжает оказывать влияние на всех интересующихся его личностью и самим мировым конфликтом.