Несмотря на отдельные разногласия, сотрудничество Брюсова со Струве шло гладко, пока не случился инцидент с Андреем Белым^{72}. Воодушевленный высокой оценкой «Серебряного голубя» в кругу «веховцев», издатель весной 1911 года предложил Белому написать роман для «Русской мысли», выставив жесткие условия: 15 авторских листов к 15 декабря (позднее срок был продлен на месяц), без аванса, с получением гонорара по одобрении рукописи, причем гонорар был назначен всего в 100 рублей за авторский лист, хотя известные писатели получали в «Русской мысли» от 150 до 250 рублей (Бунин требовал и во многих изданиях получал 500 рублей за авторский лист, гонорары Андреева доходили до тысячи). Нуждаясь в деньгах, Борис Николаевич согласился, хотя не стеснялся писать Блоку, что «Брюсов меня обмерил и обвесил» и «Брюсов продолжает со мной говорить не по-человечески, а по-скотски»^{73}, как будто не знал, кто определяет гонорар. Он быстро написал большую часть романа «Злые тени» (первый вариант «Петербурга»), 10 января 1912 года известил Брюсова, что готов передать 12,5 листов через несколько дней, а остальное напишет к апрелю-маю, и попросил выплатить ему хотя бы треть обещанного гонорара^{74}.

Брюсов, безотлагательно прочитав рукопись, одобрил ее и переслал Струве, который — к изумлению Валерия Яковлевича — категорически отверг роман: «Вещь эта абсолютно неприемлема, написана претенциозно и небрежно до последней степени. […] Мне лично жаль огорчать Белого, но я считаю, что из расположения к нему следует отговорить его от напечатания подобной вещи, в которой проблески крупного таланта утоплены в море настоящей белиберды, невообразимо плохо написанной». Петр Бернгардович вознегодовал всерьез, ибо раньше не позволял себе вмешиваться в дела литературного отдела и ни об одном произведении, тем более крупного писателя (в таланте Белого он не сомневался, даже прочитав «Злые тени»), в таком тоне не высказывался.

Брюсов, чувствуя ответственность перед Белым, пытался убедить хозяина сменить гнев на милость: «Достоинства у романа есть бесспорные. Все же новый роман Белого есть некоторое событие в литературе, даже независимо от его абсолютных достоинств. Отдельные сцены нарисованы очень хорошо, и некоторые выведенные типы очень интересны. Наконец, самая оригинальная манера письма, конечно, возбудит любопытство, наряду с хулителями найдет и страстных защитников и вызовет подражания». Струве оказался непреклонен, решительно отказавшись и печатать, и платить (официально заказ и обязательства редакции оформлены не были). Впавший в отчаяние Белый, счел виноватым не только издателя, но и Брюсова, заявил, что тот «очень уж мне перегрыз горло»^{75}, и прекратил с ним общаться.