– Не разрешат.
– Почему не разрешат, ведь всем видным людям разрешают.
– Ну а если не разрешат, то куда?
– С братом Михаилом рядом на кладбище.
Так мне ответил»{52}.
Последняя просьба Фёдора Александровича была исполнена земляками.
Много было люда в тот день в Верколе. Не то что Пинежье – вся земля Архангельская за все века своего существования не знала таких похорон! Хоронили не просто писателя, не просто сына Русского Севера, а истинного заступника народного, разве что сравнимого с Николаем Некрасовым или, может быть, со Львом Толстым. Оттого река народной скорби плотным потоком текла по главной улице Верколы. Запечатлевшая процессию кинохроника не даст обмануться по этому поводу.
Похороны в Верколе под залпы почётного караула. С кинокамерой Сергей Власов – артист Ленинградского Малого драматического театра.
Племянник писателя Владимир Абрамов с супругой Анисией у могилы Фёдора Абрамова.
«День с утра до вечера был солнечный, ветреный. Ветер шёл с реки холодный, но когда он стихал, становилось тепло. Пространство у могилы было огорожено, стояло оцепление из парней. Никто не рвался сквозь них, только одна старуха просилась: “Пустите ближе – много ли старуха места займёт”… Когда включили микрофон, показалось, что загремел гром. А это был ветер в сетке микрофона. Он то завывал, как в печной трубе, то будто пролетал тяжёлый самолёт. Самолёт и вправду пролетал далеко в небе, будто напомнил, что однажды Абрамов написал о серебряном крестике в небесах».
Много было перед открытой могилой, над лежащим в домовине Фёдором Абрамовым речей. Кто-то зачитывал по бумажке, но больше говорили от себя, от сердца, что шло от души в такую минуту. Писатели Солоухин, Белов, Личутин, Крупин, артисты МДТ Власов и Никитина…
«Гроб опустили при ружейном салюте. Подходили и бросали по горсти земли. Обнесли могилу жердевой оградой, к ней составили во много рядов венки и корзины с цветами».
Когда опускали гроб в могилу, кто-то приметил над угором, высоко в небе, кружащуюся не то журавлиную, не то лебединую пару…
«Белые лебеди, как ангелы, пролетели. Ангельская кротость, дух рублёвской “Троицы” снизошёл на всех, благость… И у многих были слёзы…» – прочитаем мы в абрамовском очерке «Когда умирает праведник». Нет, это не Провидение, но всё же…
Ангел-хранитель, шедший с Фёдором Абрамовым по жизни, принял его душу в свои объятия, забрав в неведомые, незримые человеку дали, избавив от земных мучений. Поживи Абрамов ещё немного, он бы наверняка воодушевлённо, как и миллионы своих соотечественников, принял время перестройки и вряд ли бы пережил 1990-е с их крахом Союза и полным уничтожением коренной патриархальной деревни, за судьбу которой он так переживал и боролся всю свою жизнь. По своим годам он мог бы перешагнуть рубеж тысячелетий и быть среди нас в новом веке, где вряд ли бы остался в стороне от всех процессов, бушующих в нашем обществе и в целом в мире. Он всегда был бойцом за правду и справедливость. Таким он бы и остался. Но судьба распорядилась иначе, и в мае 1983 года, когда Пинежье ещё только начинает как следует расправлять крылья от долгой зимы, трава-мурава на абрамовском угоре зазеленела уже без Фёдора Абрамова…