«Здравствуй, моя Любушка! Здравствуй, доченька!

Любушка, пусть не часто приходят письма, ты всегда помни, что я постоянно думаю о тебе. Всё время нахожусь возле самолёта, и сплю и обедаю рядом. Некогда сходить в столовую, ремонт ответственный, нельзя отвлекаться. Самолёт в порядке, летает по нескольку раз в день. Тяжело день и ночь обслуживать моего трудягу, но я не жалуюсь на судьбу. Знаю, что мой труд приближает час победы. Труднее не видеть вас. Моя дорогая, скоро нас переведут в Финляндию, когда не знаю, жди письма. Обнимаю и целую вас, мои дорогие».

На аэродроме «Мальми»

На аэродроме «Мальми»

– Вот ты какая, Финляндия, – сказал Егор.

– Не думал, что придётся побывать в Хельсинках, – сказал Алексей Художилов.

– То гостинцы посылали им за усердие врагу, теперь сами к ним пожаловали вместе со своими самолётами, – сказал Владимир Уткин.

– Да не с мечом пришли, а с миром, пусть сами разберутся, кто им-друг, а кто – враг.

Так шли и разговаривали воентехники 11-го КИАП, прилетевшие на Хельсинский аэродром Мальми.

– Красивый город, – сказал Степан Филимонов, – чем-то похож на наш Ленинград.

– Наверно Пётр, когда строил Ленинград, перестраивал и Хельсинки, – сказал Роман Поляков.

– Нет, за реконструкцией Хельсинки следили царь Александр I и его приемник царь Николай I, для этого был привезён немецкий архитектор из Петербурга, – сказал Уткин.

Воентехники шли в морской форме с погонами, в наглаженных брюках и начищенных пуговицах. Перед уходом в город их предупредили, в дома не заходить, даже если будут приглашать, везде ходить группой, может оказаться террорист с финкой.

Незаметно пришли в центр города на Сенатскую площадь.

– Какой красивый собор, похож на Исаакиевский, – сказал Вапевалов.

– Кафедральный, – добавил Уткин.

Пришли в универмаг Штокмана. Красивое многоэтажное здание, товара сколько угодно, это было непривычно и удивляло.

– Не мешало бы покушать, – предложил Егор, – вот и ресторан. Они вошли, разделись и сели за стол. Официант принёс большое блюдо с водой и плавающей в ней травой. Непонятно было, зачем он принёс эту воду. Потом, глядя на посетителей, поняли, это для мытья рук. Заказали обед, водя пальцем по меню, официант не знал русского языка.

В ресторане было чисто и уютно, после блиндажей, щелей, слякоти и холода аэродромов, это было удивительно. Егор потрогал белоснежную скатерть, ткань была мягкая, шелковистая. Распечатали бутылку пива с надписью на этикетке «Синебрюхов».

– Наверно какой-нибудь русский купчишка держит пивзавод, – сказал Уткин.