– Тут ничего не поделаешь, – добавил Степан Филимонов, – приказ есть приказ, его надо выполнять.

– Может быть, там получишь назначение на повышение, – обнадёжил Владимир Рябошапка.

– Если будут предлагать должность инженера эскадрильи, не отказывайся, навыков и знаний у тебя хватает, – сказал Григорий Запевалов.

– А если перейдёшь на политработу, тоже не плохо, – сказал Владимир.

– Поживём – увидим, – ответил Егор, – надо готовиться к худшему.

– Япония-твёрдый орешек, – сказал Роман Поляков, – война с американцами их немного потрепала, но они ещё остаются сильными и коварными.

– Друзья мои, хорошо мне было с вами, – с грустью сказал Егор, – время пришло прощаться. Пожелайте мне доброго пути.

Простились по-русски. Егор сел в машину, махал рукой до тех пор, пока было видно ему своих дорогих товарищей.

Третий вагон пассажирского поезда предназначался для офицерского состава. Он был набит до предела, многие ехали в отпуск прямо из госпиталей, с костылями, повязками на голове. В открытое окно проникал дымок от паровоза, но никто не обращал внимания, к дыму привыкли на фронте.

В Москве на Казанском вокзале, где Егор делал пересадку, было столпотворение. Всюду были люди, мешки, чемоданы, негде ногу поставить. Егор не стал сдавать чемодан в камеру хранения, побежал занимать очередь на компостирование билета. Сел в поезд, доехал до Чамзинки. Попутной машины до Соколова Гарта не оказалось, пошёл пешком 12 километров с чемоданом в руке. Спустился с горы, перешёл речку Базым, снова горка и, наконец, вошёл в прохладный лес. Густая трава по обочине дороги была сочной, не примятой. Голубые глазки медуниц доверчиво выглядывали из травы. Посидеть бы, полежать на травке, глядя на белые кучевые облака, но времени нет, один день из отпуска заканчивается. Думал о встрече с Любушкой, как сказать ей, что заехал только на два дня?

Не доходя до околицы, свернул на дорогу к школе. Встречаться с односельчанами, останавливаться и разговаривать не было времени. Пришёл в школу, двери открыты, на полу сидит девочка с тонкими косичками.

– Здравствуй, Ниночка, ты одна в доме? – Егор едва сдерживал эмоции, Схватить бы её, прижать, но боялся перепугать дочку.

– Одна, мама пошла на мельницу молоть овёс.

– А где твой папа?

Ниночка встала, подошла к стене и показала на фотокарточку.

Любушке сказали, что приехал муж, прибежала, волосы выбились из-под косынки. Долго стояли обнявшись и плакали оба, пока не услышали присоединившийся к ним тоненький детский голосок.

– Это твой папа, – сказала Люба и подхватила дочку на руки. Ниночка смотрела с недоверием. Егор взял её у матери, бережно подержал на руках и дал кусочек сахара. Ниночка попробовала, бросила сахар и заплакала.