И далее Гёте объясняет, в чем именно состоит его выигрыш. Речь не идет о хорошем доходе и материальном достатке в целом – их он воспринимает как нечто само собой разумеющееся. Для него на первом месте стоит развитие собственной личности. «Вы помните те последние дни, что я провел у Вас до отъезда сюда. Если бы я жил в этих условиях и дальше, я бы погиб несомненно. Несоответствие узкого и малоподвижного мещанского круга широте и стремительности моей натуры свело бы меня с ума. При живом воображении и понимании людских дел я бы так никогда и не познал этот мир, навсегда оставшись в детстве, что, в силу моего самомнения и всех вытекающих из него ошибок, было бы невыносимо для меня и окружающих»[868].

Франкфурт – свободный имперский город, где кипит экономическая жизнь и где венчают на царство немецких императоров, «теснее», чем Веймар? В это трудно поверить, но, по-видимому, для Гёте Франкфурт был слишком хорошо знаком, и жизнь здесь не сулила особых проблем и препятствий. Карьера и в целом жизненный путь, казалось, были предначертаны заранее. На этом пути не было по-настоящему трудных испытаний, и стремительная, широкая натура Гёте начала «сходить с ума» от замкнутости на самой себе. Сила воображения вытесняла чувство реальности. Наделенный богатым внутренним миром, но не знакомый с миром внешним, он страдал «самомнением» и сумел спастись от этой напасти, лишь когда переехал в Веймар. «Насколько лучше для меня было оказаться в ситуации, которая была мне не по силам, с какой стороны ни посмотри, но которая предоставила мне достаточно возможностей узнать себя и других через ошибки, сделанные по недомыслию или поспешности, где я, предоставленный самому себе и судьбе, прошел через множество испытаний, возможно, не нужных сотням других людей, но крайне необходимых для моего развития. И как теперь я, живущий так, как это соответствует моей натуре, мог бы желать себе более счастливой участи, чем та, что таит для меня нечто нескончаемое? Ибо даже если каждый день я буду обретать все новые и новые способности, <…> здесь я все равно – в малом или в великом – найду применение всем своим новым качествам»[869].

Итак, в Веймаре его личность получила возможность для безграничного развития, поскольку его новые задачи и обязанности постоянно сталкивали его с внешним миром, заставляя воспринимать и перерабатывать новые впечатления. Благодаря этому он достиг согласия с самим собой и своим окружением, и он повел бы себя «безответственно», если бы теперь, «когда посаженные деревья начали расти и когда можно надеяться, что после урожая удастся отделить зерна от плевел, я из-за каких-то неудобств ушел бы от них и лишил бы себя тени, плодов и урожая»[870].