В то же время, хотя письмо и было личным, секретным оно никак не было и… Вот тут вам лучше сесть и хорошо вдохнуть – письмо Вождя распространялось самиздатом! Правда, ленинское «Письмо к съезду» с 1927 по 1956 год также ходило в списках, а его хранение давало гарантированную статью 58.10…

Евгений Громов в книге «Сталин: власть и искусство» приводит адресованное Сталину письмо Луначарского: «Ваше письмо группе Билль-Белоцерковского нашло довольно широкое распространение в партийных кругах, так как оно, по существу, является единственным изложением Ваших мыслей по вопросу о нашей политике в искусстве». Луначарский просил разрешения напечатать это письмо в журнале «Искусство», но не получил его. Известно также, что этой перепиской интересовался Горький и оба письма были ему переданы непосредственно Сталиным.

Лидия Яновская в книге «Треугольник Воланда» признаёт: «Неизвестно, держал ли Булгаков это письмо в своих руках. Но в подробном, а может быть, и не единственном пересказе безусловно знал».

При всём уважении к Лидии Марковне мы вынуждены констатировать: у нас нет никаких оснований считать, что Булгаков был знаком с полным текстом письма и, главное, с той самой фразой. То есть сталинское «послание» с высокой степенью вероятности до него не дошло. Хотя исключать этого всё же нельзя: с письмом мог ознакомить Булгакова тот же Горький.

Было ли в письме обращение к Булгакову?

Было ли в письме обращение к Булгакову?

Если бы Сталин действительно имел намерение предложить Булгакову помощь, он бы нашёл способ проинформировать его об этом. И такое информирование почти наверняка нашло бы отражение в архиве и дневнике Е. С. Булгаковой. Позже слух о звонке Сталина распространился по театрально-литературной Москве немедленно. Но тут ничего такого не было.

С другой стороны, как представляется, сама тема несколько надумана. Да, при первом прочтении кажется, что Сталин на что-то намекает автору: «Я бы не имел ничего против, если бы…» Но все авторы, изучавшие литературный стиль Вождя, отмечали, что он любил задавать себе вопросы и тут же на них отвечать.

«Уинстон на минуту задумался, потом подтянул к себе речепис и начал диктовать в привычном стиле Старшего Брата: стиль этот, военный и одновременно педантический, благодаря постоянному приему – задавать вопросы и тут же на них отвечать (“Какие уроки мы извлекаем отсюда, товарищи? Уроки – а они являются также основополагающими принципами ангсоца – состоят в том…” – и т. д. и т. п.) – легко поддавался имитации» (Дж. Оруэлл, «1984»).