Но сейчас на этом пляже Грейс целиком и полностью располагала собой. Ей некого было дурачить и некого баловать, кроме себя, и она была полна решимости наслаждаться таким положением вещей вместе со старшей сестрой, которой совсем не мешала передышка. Хлопнув в ладоши, Грейс направилась к домику с криком:

— Пегги! Давай искупаемся, вода просто божественная!

Это была замечательная неделя. Волны океана — теплые, местное население — куда дружелюбнее всех жителей Лос-Анджелеса или Нью-Йорка, с которыми ей доводилось встречаться. Везде, куда ни кинешь взгляд, — тропические цветы всевозможных оттенков оранжевого, розового и красного. Повсюду громоздились горы фруктов. На каждом рынке она съедала манго или апельсин на палочке, все идеально очищенное и разрезанное.

Даже Пегги, которая дома все глубже погружалась в уныние, повеселела. Грейс радовалась, видя, что сестра не заказывает пиво или ром в их любимом ресторанчике, том самом, где подавали изумительную курицу по-ямайски, которой они все никак не могли наесться. Это было нечто вроде погружения в местную действительность, следующий шаг после заведения с земляным полом и пластмассовыми столиками и креслами под навесом, сплетенным из банановых листьев. Но Хауэлл убедил девушек рискнуть:

— Мой друг-журналист сказал, что это лучший ресторан на острове.

Грейс очень гордилась собой, впервые сходив туда, и на следующее утро написала Хичкоку письмо, где шутила, что Лиза Фермой, чопорная героиня «Окна во двор», могла бы благосклоннее отнестись к шатающемуся по всему миру фотографу Джеффрису, раз уж жительницы Филадельфии Грейс и Маргарет Келли, будучи на Ямайке, вполне способны есть цыпленка в остром соусе руками.

Хауэлл не уставал запечатлевать на пленку все — купание, праздную негу, застолья, смех — с неизменно рябящей где-то на заднем плане водой.

— Настоящая Грейс Келли, — приговаривал он, с недоверчивым одобрением качая головой, — у себя дома и в своей собственной шкуре. Никто прежде не видел настолько искренней звезды, настолько честной.

Она не могла дождаться, когда он проявит снимки, и очень хотела их увидеть.

Ближе к концу недели, на закате Грейс сидела с Хауэллом и Пегги во внутреннем дворике, наслаждаясь великолепными гамбургерами, которые по-прежнему оставались ее любимой едой, несмотря на все остальные блюда мира, пусть даже и вкуснейшие.

— Хочу поблагодарить тебя, — сказал Хауэлл. Они чокнулись: он — кружкой с ромом, она — стаканом воды. — Я думал, снимать тебя на протяжении всего отпуска рискованно. Раньше никто так не делал. Но теперь у меня возникло ощущение, что, когда люди увидят мои фотографии, это положит начало новой моде.