— Да, — сказал Хиллари, — абсолютно правильно.

* * *

Конрад Стюарт, сменивший за десять дней две темницы, приходил в себя постепенно, хотя все еще пребывал во взболтанном состоянии духа. Его кормили, лечили, дали возможность вымыться и привести себя в порядок, но на этом доброжелательность новых тюремщиков закончилась.

Его поместили в камеру-коробку, где был легкий раскладной стол, такой же стул и спальник на мягкой подстилке. Еще поставили биотуалет в углу. Все. Водопровода здесь на было, а свет регулировался извне. Его попросили надеть просторную светло-серую униформу, как будто хотели, чтобы он слился со стенами и стал столь же казенной частью камеры, как скудная обстановка. Конрад до хрипоты ругался, пытаясь отстоять свою одежду, как последний рубеж независимости, пока не понял, что его надсмотрщики — киборги и взывать к ним бессмысленно. Тогда его в очередной раз охватило полнейшее безразличие и он переоделся, сам себе напоминая андроида; впрочем, это не помешало ему ожить, когда явился дознаватель на допрос. Конрад проявил недюжинную волю и выдержку, шесть часов подряд отказываясь отвечать на поистине иезуитский, полный коварства вопрос: «Как вас зовут?», и непрестанно требуя прогулок, адвоката и информации. Трудно сказать, кто кого больше утомил, но кое-чего Конрад все-таки добился: ему принесли Библию и несколько потрепанных бульварных книжонок. Худшего издевательства над системщиком-профессионалом, привыкшим к многослойно плывущей по экрану информации, нельзя было придумать. Конрада прямо-таки затрясло от ненависти и бессилия. Он бросил книжки в угол, но, посидев два-три часа в неподвижности и отупев от скуки и тоскливого безделья, все же поднял книги и начал читать, чтоб хоть чем-то заняться и скоротать бесконечное время. Детективы показались ему тупыми и плоскими, а Библия — занудной примитивной ерундой. Он попробовал прочесть Книгу многострадального Иова, желая найти в ней соответствие своей судьбе и получить хоть какое-то утешение, но запутался в длинных монологах друзей Иова, напомнивших ему многозначительную и пустопорожнюю болтовню в регионе INTELCOM. Под конец Книги заговорил из бури господь бог и диктаторскими методами всех расставил по местам, как генеральный директор, — не из любви и милосердия, но во имя страха божия. Не борьба, а безграничная и сознательная покорность обещала благо и процветание. Конрад плюнул и впервые по-доброму вспомнил Твердыню Солнечного Камня, хотя к исходу третьих суток заточения в мертвенных изжелта-серых стенах, ощупав каждый сантиметр покрытия, начат приходить к мысли, что совет, данный богом Иову, был не так уж и плох.