Вскоре после этого она выходит. Здесь богов совсем мало. Примерно столько же, сколько и звезд на здешнем ночном небе. Они в основном роятся вокруг больших желтых натриевых светильников на главных проспектах, над автомобилями, которые мчатся под дождем. Мерцанием они выдают свое присутствие вдоль коммуникационных кабелей, но трущобы дальше темны, лишены их священного присутствия. Шепот богов влечет Аж в темноту. Мир живет своей жизнью, город пылает огнями, но трущобы должны спать. Испуганное изумленное лицо взирает на нее из круглосуточной чайной. У продавца такой вид, словно он увидел джинна, явившегося из вихря. Иди до тех пор, пока не дойдешь до высокой опоры электропередачи, шепчет ей бог кабельного канала «Эм-ти-ви-Азия» с бледно-голубого экрана. Божества свисают с перекладин электрических мачт, словно листья с деревьев. Налево, говорят они. Туда, где две ступеньки ведут вниз и где вход прикрывает пластиковая тара из-под удобрений. Невозможно заблудиться даже в такой вонючей темноте, если твои провожатые — боги. Она чувствует контуры какой-то лачуги. Кусок пластика, заменяющий дверь, скрипит от ее прикосновения. Внутри кто-то просыпается. Именно сюда ведет ее информация из базы данных ДНК. Закат за спиной Аж озарен серовато-тусклым свечением, пробивающимся сквозь сияние богов. Аж поднимает пластиковый мешок и, пригнувшись, заходит внутрь.

Они кричат и стучат в двери целых двадцать минут, но добрый доктор Нанак сегодня не принимает посетителей. Двери опечатаны, люки задраены, на окнах ставни с большими медными замками. Томас Лалл стучит кулаком в дверь серого цвета.

— Ну же, открывай, черт тебя дери!..

В конце концов он начинает бросать в зарешеченные окна все, что попадает под руку. Лужицы на серой палубе становятся все больше и больше: дождь продолжает идти. Происходящее привлекает внимание австралийцев с соседней баржи. Два парня лет двадцати с небольшим в обтягивающих штанах до колен спускаются по трапу. Вода стекает с их светлых волос, но они идут под дождем так, словно это совершенно естественно. Лиза Дурнау, укрывшаяся под навесом, внимательно рассматривает парней. Их мускулатура поистине живописна.

— Дружище, неужели непонятно: если гуру нет, значит, его нет.

— Я видел, там внутри кто-то движется, — отвечает Томас Лалл и начинает кричать снова: — Эй!.. Я вас вижу! Вы ходите, у меня к вам есть несколько вопросов.

— Послушайте-ка, может, вы все-таки проявите уважение к желанию человека остаться одному, — замечает второй мускулистый парень. У него вокруг шеи спирали из резного нефрита на кожаном шнурке. — Гуру не дает интервью. Никому, нигде и никак. Понятно?