У худощавого зазвонил АйПи-фон. Тот встрепенулся от неожиданности, но тут же аппараты затрезвонили у ученых, затем у стрелков Ромыча, у самого лысого и даже у Покрышкина. У Леши своего коммуникатора не было уже давно, поэтому он просто наблюдал, слушая настоящую какофонию из различных музыкальных звонков и трелей.

Ответить на звонки не успел никто – техника сама включилась на громкую связь, и со всех сторон – из кювета, с обочины, из недр грузовика вдруг понеслось:

– Не надо…

– Я умоляю…

– Все, что пожелаете…

– Мой брат обманул вас…

– Я сделаю все…

– Вы все не так поняли…

– Я прошу вас, не убивайте…

Люди брезгливо выключали АйПи-фоны. Худощавый вообще швырнул свой об асфальт, расколотив на куски. Покрышкин, судя по хрусту, сломал в пальцах. Мольбы и просьбы смолкли, когда свой аппарат последним выключил один из ученых. Над местом аварии воцарилась тишина, теперь кажущаяся какой-то резиновой, ненастоящей и предельно тяжелой.

– Поздно. – С глухим стуком в угол разрушенной лаборатории отлетела опустевшая канистра. Покрышкин вышел наружу, выбивая из пачки сигарету. – Надо было раньше думать, когда в Бога играть начинал… Надеюсь, падла, ты чувствуешь боль…

Он прикурил, отойдя от озаренного красным аварийным светом провала на пару шагов, несколько раз затянулся. Сначала Алексей подумал, что шеф картинно швырнет окурок, заставив салон заполыхать, но вместо этого Покрышкин поднял автомат. Не выпуская сигарету из губ, он начал стрелять внутрь, не останавливаясь до тех пор, пока внутри что-то не заискрило, а затем раздался легкий хлопок. Бензин вспыхнул, и худощавый с Матвеевым предусмотрительно двинулись от фуры подальше.

– Мастер-Чифу привет, – кивнул Покрышкин, от всей души надеясь, что Бескровный сейчас видит его с одного из своих спутников.

Развернулся, повесил автомат на плечо и пошел прочь от фургона.

Внизу, в кювете, бинтующие раненых ученые что-то взволнованно говорили Ромычу про огнеопасные вещества, перевозимые в грузовике, но эти слова утонули в грохоте, раздавшемся в следующее мгновение.

Взрыв был не таким сильным, как когда броневик протаранил фуру Санька, но все равно впечатлял. Контейнер словно вспучило, выгнув борта, а затем втянув и искорежив. Мощная вспышка, будто из орудийного дула рванувшая в приоткрытый люк, чуть не задела Павла, равнодушно наблюдающего за гибелью несостоявшегося Божества. Фургон выгорел быстро и сухо, словно пучок жухлой травы. А затем они услышали, как внутри заскрежетало, хрустнуло и со стеклянным треском сломалось, выплескивая на пол что-то влажное и увесистое.