— В Каньоне была уйма тайных люков и невидимых дверей, — сказал Лемон.

— Пожалуй, да, — согласился Чистотец. — Вихревая воронка лежит вне нашей реальности и связывает различные точки в пространстве и, вероятно, во времени тоже. Ну, понимаешь, как коридоры соединяют комнаты в доме.

— Ладно, умники. Если вы правы, то почему он просто не сцапал тебя, когда ты попал сюда в первый раз? Ты же тут был, да?

Слепой Лемон снова погладил гитару.

— А девчонка права.

— Вот заладил, — тряхнул головой Чистотец. — Но, кажется, я знаю, в чем дело. Юла забыл про дверь. Вот что бывает, когда строишь столько тайных ходов. А кроме того, у него был психологический блок на Дастдевил. Ведь в некотором смысле его тоже тут убили. Его мечта умерла. А впрочем, мы тут, и как бы мы сюда ни попали, надо двигаться дальше.

— Что ты напоследок там нес? — спросила Мэгги. — Когда обнимал его?

— Он просил прощения.

— И ты его простил?

— Ага, — отозвался Чистотец, а худой как линейка пес подобрался совсем близко.

— Но он же псих! Он джихад начал!

— Он и хорошего много сделал. Замечательного. Кто знает, как его рассудит история? Но хотел он моего прощения. И я его простил.

— Но он же даже настоящим не был. Вообще не человек.

— Ну вот, опять завела про реальность и человека, — проворчал Слепой Лемон. — И чего это ты так гордишься, что ты человек? Сама ведь себя изводишь, реальная ты или нет.

— А девчонка права, — улыбнулся Чистотец и наклонился почесать пса за ухом.

— Заткнись. И тебя тоже слушать не хочу.

— Если создания и машины, которых ты считаешь нереальными, способны просить прощения, то, возможно, ты неправильно понимаешь реальность, — сказал Чистотец. — Но в чем-то ты недалек от истины. Мы видели не настоящего Юлу, а обманку. Запасной вариант.

— Я был с ним, сколько себя помню, — возразил Лемон.

— Для нас это ничего не меняет. Он считал себя реальным Юлой. И потому был реальным для нас. Думаю, в этом и смысл хорошей обманки.

— Ты хочешь сказать, мы снова с ним встретимся? — спросил Лемон.