— Пойдем, пойдем… Пойдем, Фродо сын Дрого. — Хотой загадочно ухмыльнулся.

Августин только-только вышел из оцепенения, вызванного "Сердцем Тайги", и плохо понял о чем это Хотой — наверное, о каких-то своих якутских духах…

Двери перед ними расступились и в лицо двум изможденным победителям уставились стволы пяти М-27.

— Господа, мне было очень приятно познакомится с вами. Но я вынужден арестовать вас, — вежливо, но непреклонно заявил Стэнли Мэрдок. Он ощущал себя хозяином положения.

— Это правильно, — согласился Хотой. — Но на вашем месте я бы поспешил в Шереметьево, на борт "Пандоры". В противном случае через полчаса арестуют вас.

Зрелище, которое предстало их взорам, было действительно внушительным. Коротко остриженный газон перед парадных входом в Главный Корпус был полон праздношатающихся людей.

Костры — рукотворные и нерукотворные — восполняли нехватку освещения, которое неспособны были обеспечить ни полная луна, ни звезды.

По расчетам Августина, было уже далеко за полночь. Вокруг ближайшего к крыльцу костра сидели натуралы — те, кто уцелел в кровавой бойне. Они сидели и молчали — не переговаривались, не шутили. Они медитировали, создавая своим отрешенным видом резкий контраст с бравыми жизнерадостными перуновцами, которые не растеряли своей здоровой витальности, даже побывав в ВИНовской мясорубке. Теперь они наводили порядок на оккупированных территориях.

Августин, скачущий на одной ноге, опираясь на плечи двух сержантов "Перуна", выглядел трагикомично. Хотой был по-прежнему сдержан и даже немного медлителен — на лице его застыла странная маска непричастности.

Сергей Гаспаров был возбужден и зол. Теперь, когда все кончилось, можно было позволить себе некоторую взбалмошность.

Томас был на редкость смирным и даже печальным. Видимо, и собачьи нервы имеют предел прочности.

Они остановились неподалеку от костра натуралов. Августин бесстрашно осматривал свою рану. Хотой сосредоточенно искал изъяны на бледно-желтом лунном лике, а, быть может, молился. Сергей пожирал взглядом спину своего заместителя, не решаясь позвать его к себе.

Казалось, они уже разбрелись по миру, каждый в свою сторону, по крайней мере, в мыслях. Но на самом деле все они думали об одном. О том как и почему все получилось именно так, как получилось. О том, почему каждый из них до сих пор жив, и о том, что будет дальше. И если кто-нибудь из них знал ответы хотя бы на половину этих вопросов, то это был Хотой.

— Ну что, ребята, я повалил. Думаю, сейчас прибудет полиция. Еще я, честно говоря, заказал правительственную комиссию. Думаю, она нагрянет с минуты на минуту, а к их приему нужно немного подготовиться, — сказал наконец Сергей и, зацепив взглядом кровоточащее колено Августина, добавил: