— А теперь вы все резко собираетесь и возвращаетесь на борт, — возвестил кулон, активированный Аной на максимальную громкость. — Быстро-быстро, я фиксирую более сорока точек выхода без опознавательных сигналов имперского флота. И прошу… не оставляйте… его… здесь.
Завершение реплики резануло острее ножа, столько в ней было горя. Ана ошибалась. Она умеет плакать, для этого вовсе не обязательна льющаяся из глаз влага.
— Нильда, перемести ребят. И… Тиора. Я остаюсь.
Это мой долг, мое искупление. Кара и предназначение. Мой рок.
— Ты сошла с ума?! — завопила Нильда. — Слышала, сколько их? Жить надоело?!
— Не верещи, у вас мало времени, — отмахнулась я. — Убирайтесь, живо!
Я смежила веки, потянулась к Фтэрху — за Силой, он развернул для меня перспективу потоков.
— Милая, Нильда права. Нам нечего им противопоставить, — Лорд Руах само участие.
— Вы еще тут? — изумилась я. — На Македонии их было больше. Я успею.
— Тогда остаемся и мы, — спокойно ответил за всех Листенн.
Пререкаться было некогда, меня словно закутали в теплый плед — Флинер начал передавать мне Силу.
— Ана, — позвал Листенн через кулон Тиора, я не стала глядеть, снял ли он его с капитана. — Уводи корабль из системы.
…Дальше не вслушиваюсь, я вся — вихрь, летящий к звезде, и клубящийся шлейф за моею спиной — тьма, беспросветная и хищная, она живая, она жаждет крови, и темно-синее марево поднимается над планетой, которую я вижу глазами Фтэрха.
И в мареве вязнут темные точки, вихрь мечется между ними, впуская в их недра — тьму.
Я не слышу звуков, но знаю, как грохочет сейчас все вокруг, не вижу, как видят люди, но осязаю распускающиеся в небесах цветы с лепестками цвета пожарищ.
А потом и меня накрывает тьма. Наверное, рикошетом…
Успела ли?..