– Я полагаю, мы не в Дорчестере?

– Вопросы задаю я, – сказала она. – Что это за место?

– Спальня, – ответил он. – В довольно сомнительном вкусе.

– Отвечай, пожалуйста, на мой вопрос.

– Хорошо, – сказал призрак, осматривая постель и ванну. – Судя по обстановке, это вполне мог бы быть и бордель. Я имею доступ к историческим данным на большую часть зданий Лондона, но об этом нет ничего примечательного. Построено в тысяча восемьсот сорок восьмом году. Классический образчик викторианского стиля. Район дорогой, хотя и немодный, пользуется успехом среди определенного сорта юристов.

Призрак пожал плечами. Сквозь начищенные до блеска сапоги для верховой езды девочка видела край кровати.

Кумико бросила модуль в сумочку, и призрак исчез.

С лифтом она справилась без труда и, оказавшись в обшитой белыми панелями прихожей, пошла на звук голосов. Не то холл, не то коридор. За угол.

– Доброе утро, – сказал Петал, снимая с блюда серебряную крышку; от блюда шел ароматный пар. – Вот он, неуловимый мистер Суэйн, для тебя – Роджер. А вот твой завтрак.

– Привет, – сказал мужчина, делая шаг вперед и протягивая ей руку.

Бледные глаза на длинном скульптурном лице. Гладкие, мышиного цвета волосы зачесаны наискось через весь лоб. Кумико затруднилась бы определить его возраст: это было лицо молодого человека, но в западинах сероватых глаз залегли глубокие морщины. Высокий, в руках, плечах и осанке – что-то от атлета.

– Добро пожаловать в Лондон.

Он взял ее руку, пожал, отпустил.

– Спасибо.

На Суэйне была рубашка без воротника, в очень мелкую красную полоску на бледно-голубом фоне, манжеты скреплены скромными овалами тусклого золота. Расстегнутая у ворота, рубашка открывала темный треугольник татуированной кожи.

– Я говорил сегодня утром с твоим отцом, сказал, что ты прибыла благополучно.

– Вы человек высокого ранга.

Бледные глаза сузились.

– Прошу прощения?