— Про одного парня, Стивена Леви, он сын смертной женщины и вампира; живет у отца и очень одинок; его не принимают ни люди, ни вампиры; у его отца целый арсенал средневековых орудий пытки, и однажды, мальчиком, Стивен налетел на кресло ведьм — такое, с шипами… на руках остались на всю жизнь шрамы… ну, это я стащил у Бартона, конечно… вампирами в этом мире становятся, выпив крови девушек из рода Бекинсейл; их называют «золотая кровь»; Стивен и очередная девушка Бекинсейл, предназначенная, собственно, ему — отец очень хочет, чтобы он стал вампиром, — влюбляются друг в друга и сбегают накануне обряда посвящения в вампиры…

— А теперь за ними все гоняются?

— Он не знает; он просто создает себе дом, с библиотекой, залом для балов, и живет в нем с девушкой; она рожает дочь, умирает; он воспитывает девочку, очень любит ее; такой уютный мирок, полный вещей, запахов, еды; и размышляет о том, что могут охотиться, скорее, за его дочерью, потому что она носительница дара…

— Круто. Боевичок такой.

— Да нет, на самом деле все медленно и занудно; я пишу его дневник — он старомодный такой, в стиле восемнадцатого века. Ты поедешь?

— Сегодня же «Музыка во фраках и джинсах».

— Поезд туда идет раз в два дня, отправление в четыре утра.

— Ты уже посмотрел?

— Ну да, — Макс встал налить себе еще чаю, его пижамные штаны подкатанные до колен, сползли до щиколотки обратно; Снег растрогался, вздохнул, наложил себе омлета, нацелил вилку. — Тосты?

— С маслом и мандариновым джемом.

Макс сделал тосты и сел обратно за свой рассказ, закурил очередную сигарету. Снег поел, нашел второй мундштук и тоже закурил.

— Вкусно.

— Я рад. Тому, что ты ешь.

— Значит, уже можно опять смотреть на трупы. Там же дети.

— Я читал.

— А вдруг я умру? В снегах, на лыжах… Я ж даже на лыжах кататься не умею.

— Значит, не умрешь. Все дело в лыжах.

— О, Макс… ладно, закажи мне билет.

— Я уже заказал. На сегодня. Мы даже успеем поужинать где-нибудь. И вот, возьми… Макс положил на стол цепочку с крестиком — это был его детский, серебряный, с маленьким бриллиантиком в центре; без распятого Иисуса; Макс не выносил распятого Иисуса; любил, когда он изображался с мечом и в короне; он считал Иисуса кем-то вроде Арагорна — последним королем.

— Зачем?