А вот и спасенный ребенок. Идеи, та самая девочка, увидевшая единорога и разучившаяся говорить. На изможденном личике – огромные изумруды глаз. Потрясение вывело девочку из аутизма, вернуло к жизни. Она вскочила на ноги, указала рукой куда-то вдаль.

– Смотри! – Голос звонкий, как серебряный колокольчик. – Земля!

Театр, придуманные страсти – и все же чиновник был очень рад, что Идеи осталась в живых. Хоть какое-то подобие хэппи-энда.

В комнату вошел чемодан.

– Начальник? Нам пора.

– Да, пожалуй.

Чиновник встал, с хрустом потянулся, затем опустился на колени и выключил телевизор. Навсегда. Полежали на подушках – и хватит.

– Ну, веди.

Они шли по коридору, сопровождаемые волной света – лампы вспыхивали при их приближении, потухали за спиной. Охранные системы следили, как положено, за движущимися объектами, обменивались кодированными сигналами, посылали сообщения в центр. Не получив указаний, они принимали самостоятельное решение: не мешать. Ведь в прошлые времена, когда эта база функционировала, весь ее персонал состоял из офицеров высшего звена, теоретиков.

Дверь открылась.

Небо, потрясающая голубизна. Над самым горизонтом висел Калибан, плоский, как кружок фильтровальной бумаги. Чиновник вышел наружу и зажмурился, ослепленный ярким полуденным светом.

Белая, пустынная терраса. Прилив унес с нее весь хлам, ураганы, бушевавшие целую неделю, довершили уборку. Пуфа словно никогда и не было. От Грегорьяна остались одни цепи.

В мире пахло солью и безграничными возможностями. И всюду, насколько достает глаз, – вода, сплошное, без единого дефекта зеркало воды. Победа Океана над землей. Полная и окончательная? Нет, таких побед не бывает. Океан слишком огромный, чтобы вобрать его в себя, сделать частью внутреннего мира. Стоя на вершине Арарата, на бесконечно маленькой крупице камня, чиновник остро ощущал свою слабость, незначительность – и одновременно ликующую радость. Он до боли в глазах всматривался в мир, пытался постичь его – и не мог.

– Сюда.

– Да подожди ты.

Прежде чиновник видел Океан только из космоса. Ну и тогда еще, с флаера, по пути к Арарату – узкая такая перламутровая полоска на горизонте, между облаками и землей. А теперь Океан со всех сторон, безграничный, бесконечно изменчивый. Крутые, с белыми барашками волны вздымались и тут же падали, не давая себя рассмотреть. Волны бились с размаху о серые камни Арарата, швыряли к небу кружевные полотнища воды.

Непостижимо, невероятно. Суша совсем другая, она меняется медленно, постепенно, ее можно объять во всей полноте, можно упростить до основной структуры – и понять. А Океан и слишком прост и одновременно слишком сложен для восприятия. Слишком непривычен. Океан ошеломлял Чиновника, вселял в него робость.