– Хоро… я сам… сам мо… могу сам. Но грех. Грех это самому… грех. Помоги.

– В чем помочь? – не понял Климентов. – Что тебе надо? Брат Егор кивнул на «ехидну».

– Убей меня, – громко и членораздельно попросил он.

– Чего? – переспросил майор.

Голос Егора окончательно превратился в плохо разборчивое бормотание, где часто повторялось одно и то же слово. Убей.

– Да у тебя крыша поехала, мужик, – уверенно постановил майор. – Ты что?

Он отодвинулся от последнего Сына Оракула, поставил «ехидну» на предохранитель.

– Хочешь сдохнуть – валяй, – он обвел стволом иглоавтомата поляну, с которой можно было писать современную версию полотна «Пейзаж после битвы». Повсюду трупы и раскиданное оружие. – Тянуться даже особо не надо.

– Не могу… сам. Убей.

– Пошел ты, – Климентов добавил крепкое слово.

Распрямившись в полный рост, он демонстративно отвернулся и шагнул прочь. Самое время узнать, кактамделаупропав-шей группы два.

Его догнал голос, в котором живого было не больше, чем в треске от соударения челюстных костей обглоданного временем черепа.

– А как же должок, майор?

И майор Климентов с изумлением обнаружил, что его правая рука (та самая, с которой была срезана нашивка) ему больше не принадлежит.

Совсем. А с ней и иглоавтомат «Ехидна», заряженный теперь боевыми. Он медленно, но верно, преодолевая сопротивление владельца, поднимался. Чтобы в конце концов уставиться мелкоячеистым «решетом» выходного отверстия на брата Егора. Тот уже, перестав дрожать, закостенел. Вытянулся на земле.

Только шевелилась еще рука, подползая к поясу. Замерла, дернулась, поползла дальше, к пряжке.

И так же неуверенно, то отдергиваясь, то застывая на месте, палец майора двинулся к «флажку» предохранителя.

Рука Егора добралась до цели. И произвела серию нажатий. Полностью деактивированная «чешуя» собралась в подвижные складки, сползаясь к поясу. Открывая беззащитное тело Сына Оракула.

Майор попытался опустить свою правую руку левой, но с таким же успехом он мог надавливать на медную конечность статуи, его палец со второго раза все-таки перебросил предохранитель в боевое положение. Брата Егора отделяло от порции отравленных смертельным ядом микрошипов одно нажатие на курок. Климентов не хотел этого делать!

– Поторопись, – сказал Егор. – Хватит тянутъ.