Дорота тут же замолчала, внимательно глядя на гусара. Талаз тем временем сунул два пальца в рот и свистнул, указывая суповару "божьих безумцев" направление атаки. Барабанщики загрохотали в медный котел, священный предмет для отряда, и внезапно из застроек с воплем высыпала целая туча янычар. Атака началась столь неожиданно и резко, что Семен прямо съежился в седле от рева. Потом махнул на прощание Талазу, который поднимался в седло крепкого белого коня, полученного от спахи, и отъехал к своей хоругви.

Янычары пробежали половину эспланады – очищенного от застроек и каких-либо помех предполья – как тут одержимые приветствовали их огнем тяжелых плазмометов. Очередь раскатов потрясла воздух, в неровный ряд бегущих пехотинцев вонзились белые молнии. Они попадали и в землю, и в людей, выбрасывали вверх фонтаны горячего, расплавленного песка, разрывали тела, разбрасывая в стороны дымящие и парящие останки. Несколько пушкарей приостановилось, чтобы, без прицеливания, выпустить ракеты. Снаряды с шипением помчали по плоским траекториям, таща за собой огненные и дымовые хвосты. Они попали в укрепления и дома, смели плотный ряд одержимых, которые держали метатели. Очередные взрывы потрясли искалеченный город. Эспланаду затянуло дымом.

Через мгновение раздались крики янычар, которые добежали до защитников и с яростью сцепились с ними. В дело вступили пистолеты, копья и ятаганы зазвенели на панцирях. Безумцы и отчаянные наперли на врага с такой ненавистью и жаждой убивать, что одержимые стали отступать. С особой яростью янычары накинулись на чужих с нечеловеческими формами. Тури насели на восьминогое, похожего на лошадь создание, порубили его на кусочки, затем зарубили ятаганами высокого худобу с яйцеобразной головой и огромными черными глазами в форме миндалин, затем закололи копьями громадного ящера с крокодильей пастью. При этом они не обращали внимания на потери и летящие отовсюду молнии, тольк лишь все время напирали вперед, рубя, стреляя и действуя копьями.

Семен глядел на все это пару мгновений, затем поднял руку и сам подогнал коня. Запела труба, и гусары двинулись – копыта забарабанили по мостовой, зазвенели панцири и зашумели крылья. Некоторые всадники держали драконовы кончары, у остальных были поднятые копья. Семен ускорил, и на средине эспланады кавалерия перешла в галоп, производимый ею шум перешел в оглушительный грохот. Приближаясь к позициям врага, гусары неожиданно сплотили ряды, установились в позиции "коленом в колено" и опустили копья. В улицу они влетели лавой, по восемь всадников в полутора десятках рядов. В них тут же полетело несколько плазменных молний, но строй и напор кавалерии не поколебался даже на мгновение. Кавалеристы снесли стоявших у них на пути одержимых, втоптали копытами в мостовую отступающих и помчали дальше, на полном галопе.