Я резко пробуждаюсь к жизни. Отчаянно моргаю, мысли путаются. Каждый раз, когда мы возвращаемся, архонты немного изменяют нервную систему. Они уверены, что в конце концов каждый заключенный на оселке Дарвина дойдет до состояния сотрудничества.

Если в меня стреляют, а я нет, — это проигрыш. Если мы стреляем оба — боль незначительная. Если мы сумеем договориться, для нас обоих наступит Рождество. Но всегда есть искушение нажать на курок. Согласно теории, бесконечно повторяющиеся встречи должны выработать склонность к сотрудничеству.

Еще несколько миллионов раундов, и я стану бойскаутом.

Точно.

В последней игре я заработал боль в костях. Мы оба пострадали — и воин-разум, и я. В этом раунде еще две игры. Этого недостаточно. Проклятье.

В игре против соседей ты завоевываешь территорию. Если в конце раунда твой счет выше, чем у других, ты выигрываешь и в награду получаешь собственных двойников, которые заменяют — и стирают — находящихся поблизости неудачников. Сегодня мне не слишком везет: только два двойных поражения, оба в игре против воина-разума, и, если положение не изменится, мне грозит настоящее забвение.

Я взвешиваю свои шансы. Две камеры рядом со мной — слева и сзади — занимают двойники воина-разума. В камере справа сидит женщина, и как только я поворачиваю голову в ее сторону, стена между нами исчезает, уступая место голубой черте смерти.

Ее камера так же пуста, как и моя. Женщина сидит в центре, обхватив руками колени, закрытые черным, похожим на тогу платьем. Я смотрю на нее с любопытством: я никогда не видел ее прежде. У женщины смуглая кожа, которая наводит на мысли об Оорте, миндалевидное азиатское лицо и стройное, сильное тело. Я улыбаюсь и машу рукой. Она не обращает внимания. Тюрьма, видимо, рассматривает это как взаимную готовность к сотрудничеству: я чувствую, что мой счет немного подрастает, что дает ощущение теплоты, словно глоток виски. Стеклянная стена между нами возвращается на место. Ладно, это было совсем просто.Но против воина-разума этого недостаточно.

— Эй, неудачник, — слышится чей-то голос. — Ты ее не интересуешь. Вокруг есть более привлекательные варианты.

В четвертой камере сидит мой двойник. На нем белая тенниска, шорты и огромные зеркальные солнцезащитные очки. Он лежит в шезлонге у края бассейна, на коленях книга «Хрустальная пробка».[2]Это одна из моих любимых книг.

— Победил опять не ты, — произносит он, даже не потрудившись поднять голову. — Опять. Что с тобой случилось? Три проигрыша подряд? Пора бы уже усвоить, что он придерживается тактики «зуб за зуб».