— Ты не можешь...

— Хорошо, увольте меня! — взвился Корран. — Мне не по нраву отдельные главы кодекса джедаев, а эта одежда мне жутко трет. Короче, вот вам нарушение субординации. Вышвырните меня с позором. Для этого совсем не нужно мчаться через смертельный каньон.

Мастер Скайуокер медленно покачал головой:

— Вы должны понять, правитель Фей’лия, что Корран поступает так исключительно ради сохранения жизней. Даже если он потерпит поражение, эта потеря не сравнится с тем, сколько жизней нам удастся спасти. Одна семья будет оплакивать гибель близкого, но многие другие навек будут ему благодарны. А если он добьется успеха, Итор будет спасен, и юужань-вонги наконец поймут, что их дальнейшее наступление может обойтись им дорогой ценой.

Пока Люк говорил, Корран напряженно разглядывал правителя, пытаясь понять, сумел ли смысл слов джедая проникнуть под крепкую черепную коробку ботана. Явно не сумел. Правителю не важно, какая участь постигнет Коррана, его только волнует, какую выгоду он, Борск Фей’лия, из этого извлечет.

Корран снял с пояса меч и протянул ботану:

— Вот, возьмите. Спускайтесь вниз и сражайтесь с ним сами.

— Нет, не могу.

— Я и не сомневался в этом, правитель, и не потому, что считал вас трусом. — Корран вновь подвесил меч на пояс. — Это не ваша битва, а моя. Я подготовлен к ней, и, поскольку не привык проигрывать, не потерплю в ней поражения.

Ботан издал непонятный смешок вперемешку с рычанием:

— Если вы потерпите поражение, то в сознании народов Галактики встанете в один ряд с Вейдером и Трауном.

— Если я проиграю, правитель Фей’лия, Итор будет забыт в той череде кровавых войн, которые последуют за ним. — Корран постарался запрятать подальше подступивший гнев и скрыл лицо за непроницаемой маской спокойствия. — Только желание предотвратить такую участь гонит меня на бой с Шедао Шаем. Только сохранение жизни и свободы может быть причиной, из-за которой вообще стоит драться. Во имя этого я добьюсь победы.

* * *

Стоя у окошка и разглядывая медицинскую палату, Энакин судорожно сдернул со своих плеч руки матери. На койке, до подбородка укрытая белой простыней, почти без движения лежала Дейшара’кор. Юноша мог с полной уверенностью утверждать, что она еще дышит, но ее дыхание было прерывистым и нестабильным.

Над его ухом мягко зазвучал голос Леи:

— Тебе необязательно идти туда.

«И я не хочу идти, но обязан». Энакин шмыгнул носом и кивнул:

— Она... она просила меня. Я должен идти к ней.

— Хочешь, я пойду с тобой?

Ком подступил к горлу юноши. Он с трудом одолевал переполнявшие его эмоции.