Абдурахман вздрогнул и покорно согласился:

— Меня.

Он понял, что назначен виноватым. Аравийские канторы хорошо заработали на организованных хитроумным Альфредом беспорядках. Интересы индусских бандитов были здорово ущемлены, арабам достался приличный кусок, и они, не жадничая, вовремя приняли решение остановиться. Если бы Альфред оказался у безов, СБА закрыла бы глаза на помощь, которую ему оказали канторы, и все были бы довольны. Если бы… Но гяур оказался умнее. Скрылся. А его прощальный подарок способен взорвать Аравию…

«Нет, — поправил себя Абдурахман, — его прощальный подарок взорвал Аравию. А отвечать придется мне».

И понял, что не боится. Совсем не боится. Нет смысла трястись от страха, когда все уже решено. Не следует цепляться за соломинку, которой нет. Сильному человеку не должно быть стыдно за последние минуты жизни.

— Есть надежда, что Альфред приедет к тебе?

— Нет.

Абдурахман повернулся к Халиду спиной, подошел к столику и спокойно налил себе чашку чая.

— Великолепный аромат, — негромко произнес он, сделав небольшой глоток. — Чудесный.

Рыбак не стал мешать старику. Терпеливо ждал. Абдурахман допил чай, уселся в кресло и закрыл глаза. И только после этого Халид прострелил ему голову.

Помолчал. Убрал оружие и вытащил подавший голос коммуникатор:

— Алло!

— Халид, что у тебя?

Сегодня все забыли о хороших манерах. Разве в какой-нибудь другой день Гасан Горец позволил бы себе говорить с Рыбаком таким тоном? Конечно нет. Но Халид понимал обстоятельства и не обратил внимания на невежливость коллеги.

— Гяура не найти, он скрылся. Я думаю, это он все устроил.

— Я не сомневаюсь в этом, Халид. — Горец выдержал недлинную паузу. — Нас ждет разговор с безами.

— Если Мертвый захочет разговаривать, — мрачно хмыкнул Рыбак.

Гасан снова помолчал, после чего осторожно произнес:

— Люди поджигают дома, Халид. Они никого не слушают.

— Значит, не надо с ними говорить, — решил Рыбак. — Пусть все идет, как идет.