Огонь поглотил только корпус машины. В обугленном круге выжженной земли торчали только переборки и глубоко зарывшийся в почву закопченный блок двигателя. Уцелела только лишь концов­ка одного крыла и отвалившийся в момент удара хвост.

Сидевший на краю придорожной канав усталый солдат опустил ладонь, которой заслонял гла­за от низко висящего на небе солнца. В последнее время подобных картин он видел слишком много. Не нужно было даже напрягать глаз, чтобы убедится в том, что машина принадлежала пол­ку из Минска Мазовецкого или из Радома.

Здесь останки самолета покоились не менее двух недель. С самого начала войны, когда сла­бая противовоздушная оборона быстро рассыпалась в прах. В самый раз, чтобы успел остыть раска­ленный дюраль, а ветер рассеял золу. В самый раз, чтобы танковые колонны сломили сопро­тивление и захватили всю страну. В самый раз, чтобы проиграть войну.

Чуть больше двух недель. Точнее – восемнадцать дней.

Солдат склонился, дотянулся до пряжки ботинка.

Слишком стар я уже для этого, подумал он. Чувствовалось бремя своих почти что пятиде­сяти лет. Физическая усталость, боль стертых подошв и суставов, тупо отзывающаяся по ночам под голым небом, что могло быть хорошо еще для зайца в борозде, но никак для капитана запаса.

- Вот же ж, курва, досталось, - буркнул он, меряясь силой с упрямой пряжкой.

Обувка была не самой лучшей, как и все, что таскали резервисты и добровольцы. Оружие по­мнило времена сразу же после прошлой войны. Экипировка, которой было далеко до уставной, пред­ставляло собой странное сборище инвентаря, тщательно собираемого предусмотрительными сер­жантами. А ботинки, годами хранимые на каком-то бездонном складу, никак не были при­способлены для контакта с грязью и пылью.

Выданного по службе оружия тоже давно уже не было. Когда он выстрелял, впрочем, в бе­лый свет, как в копеечку, все, что имелось в обоймах, оказалось, что ни одна из оставшихся в жи­вых логи­стических служб патронами такого калибра не располагает. Так что с чистой совестью он выбросил винтовку в канаву, тем более что в призывном бардаке никто в его книжку номера не внес. Вместо нее он взял новую радомскую винтовку, патронов к которой было, сколько душа по­желает.

Нужно двигаться, с неохотой размышлял он, глядя на треснувшую подошву. Сойти с этой до­роги, вообще-то выгодной, поскольку ведущей прямиком к цели, зато не слишком безопасной. Дальше продвигаться лесом, они избегают леса, предпочитая воевать на дорогах высшей катего­рии.

Нужно выходить… С рассудком боролись боль и усталость, сопровождавшие его в течение всех дней самостоятельного выхода из-под Млавы, сквозь уже занятую территорию. Отхода в одиноч­ку, с тех пор, как на отступающую в беспорядке, перемешанную с машинами беженцев колонну с пу­стого неба свалились истребители.