— Я соскучилась.

Я не подал виду. Мы неспешно шли по аллее, со стороны выглядя как типичная влюбленная парочка. Мои мысли были заняты гусями, Ехидным сыром и тяжелыми наркотиками. Могло ли такое привидеться? Вика тараторила без остановки. Иногда в мои мысли все же пробивались знакомые слова снаружи: «мид», «донат», «стрим». Но контекст был совершенно потерян — я не слушал.

— Эй, — окликнула меня девушка, — ты слушаешь?

— Нет, — ответил я на автомате.

Вика демонстративно надула губы:

— У тебя все ногмально?

Нормально ли? Смотря с какой стороны посмотреть. Я живу в полноценной семье, учусь в престижном вузе, у меня надежные друзья, симпатичная и жизнерадостная девушка. Взгляд зацепился за цифровой билборд. На нем была изображена безликая черная фигура с криво прифотошопленной петлей на шее и подпись: «ИРА». Социалочка всегда радовала.

— У тебя все ногмально? — перекривлял ее я.

Другая девушка наверняка обиделась бы, но мы почти синхронно засмеялись.

— Ну и залупа же ты, — сказала та, мило улыбаясь, и слегка толкая меня маленьким кулачком. — Пойдем, пожрем в Маке.

— Давай, — согласился я, едва не добавив «поедим картошки или возьмем один бургер на двоих».

Голову пронзила невыносимая боль, а изображение, как мне показалось, на мгновение заглитчило. Моя правая рука держала пустоту. Девушка, с которой я флиртовал еще секунду назад, бесследно испарилась. Как и сам парк, вместе с прохожими.

Достоверно известно, что заброшенные постсоветские города — идеальный бэкграунд для съемок хоррора. Пепельный небосвод. Грязный, потрескавшийся бледно-серый асфальт. Мешанина из окурков и опавших листьев под облупленными бордюрами. Уродливое белье, сохнущее во дворе. Поломанные и даже опасные для жизни детские качели. Пятиэтажные и девятиэтажные коробки, по ошибке именуемые жильем для людей, ЛЭП, железные самострои-гаражи, заборы, покошенные березки, и как-бы-автомобили отечественного автопрома, выделяющие в воздух больше вредных веществ, чем ртутный завод. «Куплю самовар, продам гараж» — написано на одном из гаражей белым мелом. К счастью, до сих пор я видел все это только на картинках.

Ветер свистел в ушах. Людей поблизости не было. Надвигался ураган. Пусть все вокруг было пропитано светлым коммунистическим прошлым, но я старался держать себя в руках. Что, собственно, не удалось — из другого конца двора на меня мчалась, неистово вопя, большая подозрительно агрессивная бездомная собака. Вот она уже грызет мое запястье, брызжа слюнями. Вот я пытаюсь сбросить ее с себя. Зверь отпрянул, выдрав кусок мяса из руки — моя кровь драматично смешалась с грязью под ногами. Лишь по счастливой случайности, отмахиваясь, я заехал кроссовком ей прямо в зубастую челюсть, и та мгновенно обмякла. Пара «контрольных» ударов суперстарами не оставили псине шансов.