Фрэнки заметила, что Фрост, прикрыв глаза, пытается сдержаться.

– Что вы с ней сделали?

– Люююююси…

Истон нажал кнопу отбоя и сунул телефон Фрэнки в руку.

– Поехали, – сказал он. – Надо спешить.

– Куда ехать?

– Вы сказали, что Тодд просыпался в Догпатче. Вот оттуда и начнем.

– Фрост, как вы думаете, что он затеял?

Он повернулся к ней. Фрэнки показалось, что она слышит, как громко стучит его сердце.

– Я не знаю, в какие игры он играет, но все вертится вокруг Люси. И вокруг вас.

Глава 42

Глава 42

Фрост вел доктора Штейн по улочкам прибрежного района, расположенного к югу от бейсбольного стадиона и известного под названием Догпатч.

Вокруг были сплошные стройки. Многомиллионные лофты выходили окнами на пакгаузы и склады. Ультрамодные рестораны соседствовали с заброшенными зданиями. Сейчас, когда стояла глубокая ночь и лил дождь, район был пустынным. Свет от фар десятка полицейских машин освещал разрушенные постройки у воды. Лучи фонарей скользили по зарослям сорняков и по парковкам под переплетением бетонных эстакад трассы 280.

Прошло уже два часа, но ни «Лексус» Даррена Ньюмана, ни пыточная Ночной Птицы найдены не были. Фрост все больше мрачнел, в голове его почти непрерывно пульсировала боль.

«Дворники» двигались вверх и вниз по ветровому стеклу, сгоняя воду. Они ехали вдоль длинного приземистого здания с металлическими стенами без окон, и Фрост жестом велел Фрэнки остановиться. Он вылез в дождь и, включив фонарь, огляделся по сторонам. Его внимание привлекли небольшие металлические ангары, разрисованные граффити. Луч фонаря высветил опоры эстакады на заднем плане; от грузовиков, проезжавших наверху, вниз летела россыпь брызг. Признаков жизни нигде не было.

Истон сел в машину, и они медленно поехали вперед, разглядывая все машины, припаркованные по обе стороны улицы.

– Уже поздно, – спустя какое-то время сказал Фрост. – Я сейчас договорюсь, чтобы вас отвезли домой.

– Нет. Вы же слышали его. Он хочет, чтобы я умерла. Я хочу быть с вами, пока вы ищете его.

Он не стал разубеждать ее. Он знал, что она упряма. Между ними снова воцарилось молчание.