– Не спится, – она выпустила дым, повисший осенней паутиной в лучах необычного для этого времени солнца. – Думаю, надо что-то менять… или сдохнуть.

– Снимешь кардиограмму? – я взял ее чашку и отхлебнул остывший кофе. Она улыбнулась.

– Нет,

Лорен Битти, эту деревенскую девочку со змеиными глазами, ничем было не пронять. Иногда я думал, что нас связывает? Может быть, каждодневная яичница с беконом, которую готовил я, потому что наш повар приходил к трем часам? Взаимная симпатия? Мы спали, не без удовольствия соприкасаясь телами. Но по-настоящему обнажены мы не были. Наши души дремали глубоко под кожей. В моей существовали: Кемерово, снег и могила Али, как заполненные страницы пустого фотоальбома. Две-три фотографии, за которыми чистые листы. Что было в душе Лорен, я не мог вообразить. Надо было что-то менять… Или сдохнуть – тут она была права.

– Хочу пойти учиться, Макс, – моя собеседница сонно ковыряла бекон вилкой. – У тебя сегодня экзамен?

– IELTS в Антонии.

– Ты хорошо говоришь, только легкий акцент, – это звучало обнадеживающе, про профессора Стирлинга говорили разное, и я сомневался в результате. Чистота языка была делом вторым, главное – написать тест.

– Спасибо, Лорен, – сигаретный дым почти скрывал ее. Вспыхивающие под бьющим наотмашь солнцем волосы, серые глаза и следы смытой вчерашней косметики. Она была домашней девочкой: секретаршей в банке, делопроизводителем в конторе, продавщицей модных вещей – лишь глаза доказывали обратное.

– Макс, ты пиво принимал утром? – Майкл Долсон нарисовался за стойкой. Стакан, стоявший на ее полированном мраморе, был пуст, и это значило, что хозяин уже закончил завтракать.

– Десять бочек, мистер Долсон. Шесть светлого лагера, четыре темного, – я отвернулся от света и посмотрел на него.

– Только четыре темного? – возмутился он, несмотря на то, что каждую неделю сам делал заказ, – настоящее пиво уже почти не пьют, а пьют мочу, изобретенную корпорациями. Они все там делают свои дела в эти бочки, Макс! Все как один. Начиная самым главным мегадиректором и заканчивая последней уборщицей. Я так и вижу, как они стоят всем своим сраным советом директоров в очереди. А за ними департамент маркетинга и бухгалтерия. И каждый! Каждый стряхивает последнюю каплю! Даже эти педики из отдела сбыта. И они тоже. Ссут, а потом продают простому человеку, у которого нет денег на собственную пивоварню. Только виски остался достойным английского джентльмена. А самое печальное… Знаешь, что самое печальное, Макс?

– Нет, мистер Долсон.

– Самое печальное, что я пятнадцать лет воевал за то, чтобы у них была возможность помочиться в мое пиво!