– Бабушка, это что? – удивленно пропищал мальчишка.

– А енто, сынок, вещь древняя и от простаков сокрытая, – прошамкала бабка Меффрэ, сурово поджав губы. – Слыхал ли ты когда-нибудь о тайном обряде «baciaculo», каковой еще называют «leccaculo»?

– Отродясь не слыхивал, бабушка, – признался Жан.

– Вестимо, – не удивилась бабка. – Иде уж тебе, христианское семя, слыхивать про таинства священной Каббалы! Знаешь ли ты, какая кость главная у человека?

– Наверное, кость правой руки, бабушка, – предположил Жан. – Которою совершаем мы крестное знамение…

Старуха залилась хохотом, больше похожим на воронье карканье.

– Проклятие Адонаи Элохим Цабаот Шаддаи! – с ненавистью выкрикнула она. – Кого оно может спасти? Да я бы скорее отрубила себе правую руку, чем сотворила сей позорный знак! И-и-и, не-е-ет, милок, не в руке правда, а многим ниже… Вот тут!

И бабка Меффрэ крепко ухватила мальчишку за зад так, что он вскрикнул от боли.

– Священная мандорла! – продолжала она. – Миндалевидная кость, что находится в основании хребта человечьего! Вот где правда! Вот где истина! Вот где сокрыта жизнь вечная, а не в кресте, который не более чем простое орудие пыток! Посредством мандорлы возродится тело всякого усопшего, ибо она – единственное, что после смерти не гниет в земле.

– А что это такое торчит из зада? – вдруг заинтересовался Жан, который внезапно разглядел на картине нечто странное.

– А енто – то самое: проклятие Адонаи! – злобно сплюнула старуха. – Взгляни-ка сам: на что похоже?

– То ли репейник, то ли терновник… – неуверенно предположил мальчик.

– Тернии! – истерично взвизгнула старуха Меффрэ. – Терновый венец Галилеянина!

И она злобно плюнула в изображение терновника, то ли торчащего, то ли растущего из намалеванного темперой зада и знаменующего собою, по ее твердому убеждению, весь тяжкий гнет христианских догм и лживой морали Церкви Христовой.

– Вот оно, препятствие на пути к жизни вечной! Вот то, что не пускает человеков к свободе и наслаждениям! Но ты его преодолеешь! И поклонишься священной косточке! Уже скоро! Я приобщу тебя к древним колдовским мистериям, к таинствам, завещанным нам праотцами и праматерями нашими! Мы полетим с тобой на ковен, где ты поклонишься Сатане и воздашь ему положенное целование! И станешь одним из возлюбленных чад Его!

– Сатане? – потрясенно переспросил Жан, будто надеясь, что ослышался. – Сатане?..

Затем он попятился в испуге и решительно возразил:

– Я верую во Христа, Спасителя нашего, крестные муки за нас принявшего, и во Святую Троицу… Я никогда не поклонюсь Сатане, тетушка! И не просите!