– Пять минут себе даю, – просипела Симона. – Потом не смогу контролировать ни движения, ни мысли… Спрашивай, если что-то узнать хочешь. Сейчас! – Последнее слово Симона прокричала, выгнувшись дугой.

– Сколько золота ты получила от Доры? И где спрятала?

– Обманула она меня. Не нашла я в том месте, на которое она указала, ничего.

– Надо было вперед брать гонорар.

– Она старинную монету мне дала. Сказала, что таких целый сундук зарыт на ее участке. Я ездила сегодня туда, копала, копала, копала… – И закашлялась, а потом сплюнула кровавую пену.

– Официантку не ты задушила?

– Нет.

– И не Соломон?

Симона только головой замотала. Ее продолжало ломать.

Андрей смотрел на нее и…

Жалел!

Хоть и убийца перед ним, но ведь ей же больно.

– Как ты думаешь, загробная жизнь существует? – спросил вдруг Бах.

– Уверена в этом.

– Значит, ты скоро встретишься со своими близкими?

– С братом точно. Нам с ним нет места в раю. Так что будем на одной сковороде жариться.

Едва закончив фразу, закричала так, что птицы, дремавшие на ветках, вспорхнули.

– Выключи диктофон, покаюсь, – услышал Андрей хрип Симоны.

Он кивнул и демонстративно нажал на кнопку «стоп». Но Беркович вряд ли увидела это. Ее глаза заливали слезы и пот, градом катящийся по лицу.

– Я виновата в том, что Дора Эленберг и Иван Соль расстались.