– Вот несчастный человек! – покачал головой Вершинин. – На всю жизнь привязались к нему эти видения. И если что-то такое критическое происходит, сразу фашисты мерещатся. Бандиты в форме времён Третьего рейха? С овчарками и огнемётом? «Опель» с откидным верхом? Вероятно, Блинов всё это видел в концлагере, а теперь бредит.

– Но ведь стрельба из автоматов и пистолетов ему не померещилась? – заметил Загорулько. – Трупы-то остались, десять или одиннадцать штук. Мы работали в Белоострове вместе с коллегами из Сестрорецка. Дом, конечно, сгорел дотла. Остался только сейф, печка и груда костей, черепов. Стреляных гильз набрали целый мешок. – Афанасий поднял палец. – Да, ещё обнаружили остов металлической кровати с панцирной сеткой. Интересно, что до пожара она была без матраса, подушек и белья. Кстати. Гильзы уже проверили. Использовались АКМ-74, пули калибра 5,45. Пистолет – «браунинг». Предположительно, тринадцатизарядный. Налётчики действовали профессионально, хладнокровно и дерзко. Скорее всего, это была внутриклановая разборка. А у Блинова со страху начались галлюцинации. Любые выстрелы для него ассоциируются с концлагерем.

– А немецкая речь? – напомнил Петренко. – Тоже показалось?

– Бывают же слуховые глюки, – пожал плечами Загорулько. – Голоса разные, всё такое прочее. Впрочем, эти люди могли переговариваться по-немецки именно для того, чтобы их никто не понял, даже если услышит…

– Почему тогда не по-английски? – натянуто улыбнулся Грачёв. – Или ещё как-нибудь?

– Именно потому, что Блинов у немцев сидел! – оживился Загорулько. – Интересно, что бандиты эти сейф обчистили, а драгоценности не тронули. Сейф сохранил бирюльки от огня – мы их изъяли. Среди женских украшений, найденных на пепелище, оказались… – Афанасий поднял палец и посмотрел на Алдоничева. – Первое – серьги с уральскими изумрудами и бриллиантовой крошкой, описание которых имеете в деле об исчезновении Аделины Исаевой. Второе – золотое кольцо, тоже с бриллиантом, подарок Нильса Стромберга Илоне Саламатиной, сделанный в день их помолвки. Я побывал у Исаева – он уже дома. Бывший метрдотель подтвердил, что серьги принадлежат его супруге. Делали их на заказ, в Свердловской области, десять лет назад. Тут же находился их сын и сестра Аделины – они тоже признали эти серьги. Таких серёг, оказывается, в природе больше нет. Аделина лично рисовала эскиз. Кольцо Илоны опознала её бабка – мать покойного Саламатина. Сам Нильс сейчас в Гётеборге, приехать может только в середине октября.

– Сенсация! – Алдоничев покраснел. Губы его, напротив, остались бледными, будто бы высохшими. – Значит, обе женщины могут быть там, в «лазарете»…