– А может, нравственные люди просто любят своих жен, может, для них семья и есть вершина любви?

– Нравственные люди и любят нравственно, тут-то и есть проблема, не всякой это подойдет, а для других семья – это скорее плаха, на которой любви отрубают голову, так что вершиной любви остается раздельное проживание и встречи раз в неделю.

– Значит, надо плюнуть на все и менять женщин как перчатки.

– Ну, я этим не занимаюсь, но если судить по отзывам энтузиастов этого дела, что-то в этом, возможно, и есть, то есть какая-то сумма впечатлений. Так сказать, знание женщин способно заменить знание жизни.

– Вот интересно, семью вы не хотите, семья вам не нравится, ну а если женщина, коль скоро ей не удалось реализоваться в семейной жизни, хочет наравне с вами делать карьеру, работать, вы этого тоже не хотите, мой редактор мне еще английского писателя цитирует: «если женщина захочет быть товарищем, то она может дождаться момента, когда ей по-товарищески дадут коленом под зад»[7]. Я ему говорю: а если женщина мужчине по-товарищески даст коленом под зад – это как? Нет, говорит, это неправильно, этого нельзя допустить. И вообще, Юля, вот когда у тебя будет собственная газета, там ты и будешь распоряжаться. И уволили.

– Коленом под зад?

– Типа того.

– То есть ты ушла по-английски.

– Это вообще как – нормально? То есть вы женщин ни туда, ни туда не пускаете. И что им тогда остается делать?

Раздумывая, Николай признающе покивал:

– М-да, здесь имеется некоторая бесхозность.

Невольно думая над этим разговором, чувствуя, что может укрыться в него, Сергей невидяще повернулся к девушке.

– Идиоты, которые цитируют английских писателей, могут делать это безнаказанно, они спекулируют на реальных трудностях, женщина может сбросить власть одного мужчины, но не мужского общества, тупость и страх перед конкуренцией неистребимы. Женщине трудно быть независимой, что бы она ни захотела, ей трудно сделать все по своей воле.

– И при этом, чуть сунешься, начинаются эти разговоры: куда вы лезете, это не для вас, все лучшие ученые – мужчины, все лучшие писатели – мужчины, можно подумать, что-то может быть иначе, когда такая дискриминация.

– Дело не в дискриминации, дело в самом поле, на котором предлагается соревноваться, само поле мужское. Женщина живет в чуждом мире, с точки зрения нормальной женщины, процентов семьдесят того, чем занимаются мужчины, должно казаться абсурдом – война, политика, техника, финансы, спорт – в женском мире все б это было, но в каких-то своих, женских формах. Когда задают вопрос, в чем предназначение женщины, дурак отвечает: кухня, семья, дети, мужчина поделикатней говорит, что область реализации женщин та же, что у мужчин, но правильный ответ – женская политика, женская война, женские финансы, женская техника – то есть то, чего нет. Женщина играет на чужом поле, ради целей, которые не ей придуманы, и по правилам, которые не ей установлены, ей трудно победить в игре, которая ей не нравится, а другой игры нет. Нужно изменить игру, постепенно это происходит, но нужны столетия, чтобы появилась игра, которая устроит и мужчин, и женщин, мужчины, которые это понимают и чувствуют, за женщин мы не можем это сделать.